– Нет. А ты?

Эльфийка молча покачала головой.

По просьбе Владислава родственники и друзья подарили ему деньги: Влад загорелся идеей купить породистого жеребца, а хорошая лошадь стоила дорого. У Эдны, конечно, были неплохие лошади, но всем им было далеко до Хиты.

– Эдна, а кто такой Лаор? – вечером спросил Влад у бабушки.

Эльфийка побледнела и опустилась на стул:

– Ты… ты что-нибудь слышал о нём? – срывающимся от волнения голосом спросила она.

– Нет. Я только слышал, как Ида тихо спросила у Ясена, не слыхал ли он что-нибудь о Лаоре.

Эдна долго молчала.

– Лаор – брат Ясена и Иды, – наконец сказала она. – Он на три года младше Ясена. Семь лет назад, когда ему было двенадцать, Лаор сбежал из дома и присоединился к шуррани – странствующим собирателям трав. Первое время он изредка присылал нам весточки о себе, писал, что у него всё хорошо, но вот уже четыре года как от него нет ни слуху, ни духу.

– Ясно. Извини, если расстроил, – тяжело вздохнув, сказал Влад.

По предложению Ясена, на следующий день Влад с друзьями выбрались на прогулку по «Звёздной дороге» – коридору с прозрачным дном, протянувшимся на сто двадцать агдаров над дном изумительнейшего по красоте ущелья Ул-Ару на высоте птичьего полёта.

Ущелье это считалось священным. Суровые покрытые снегом башнеобразные горы разрывали острыми пиками линию горизонта, а рёв водопада Римасу, который и был целью этого небольшого путешествия, был слышен за восемь агдаров. По мере приближения к водопаду, воздух всё больше насыщался крохотными капельками водяной пыли, и, наконец, они увидели эту жемчужину: вода спадала в ущелье с семи отвесных базальтовых ступеней многочисленными струями и потоками, разделёнными крохотными островками, покрытыми пышной зеленью. Поражённые открывшимся зрелищем, Влад с друзьями долгое время в молчании вглядывались в грохочущую и пенящуюся под ними воду, а затем Ида, перекрывая шум водопада, прокричала в самое ухо Владу:

– Ради таких минут и стоит жить! Созерцание всей этой нетронутой красоты, незабываемые впечатления – не это ли и есть счастье!

Через два дня, тридцатого краптали, Ясен уехал.