Зато лучше всего с грамотностью обстояло, как ни странно, у индейцев: например, до войны на территории чероки действовало тридцать общественных школ, при этом, если исключить черных рабов, на этой территории проживало примерно 18 тысяч человек. И, замечу, только чтением и письмом, будь то на языке чероки или английском, обучение у индейцев не ограничивалось: в семинарии неподалеку от Тахлеки, столицы земель чероки, изучались греческий, латинский, немецкий и французский языки, химия, ботаника, зоология, геология и астрология, география, история, политическая экономия и философия. Преподавателей приглашали из Йельского университета. Разумеется, такой уровень образования давался не в каждой индейской школе; у чикасо, не мудрствуя лукаво, в основном предпочитали давать школьникам прикладные знания, пригодные для ведения сельского хозяйства. Однако незадолго до войны на индейских землях начался экономический кризис, правительство США задерживало выплаты, и часть школ пришлось закрыть. В войну же закрылись все школы. Школу в Форт-Кофе, которая находилась недалеко от Форт-Смита, отдали под казармы, а потом она сгорела во время военных действий. В Академии Армстронга (на Западе слово «академия» означает не совсем то, что в русском языке), расположенной неподалеку от Ред-ривер, сейчас обосновалось правительство нации чокто. В общем, всю работу по образованию среди индейцев придется разворачивать заново.

Мой доклад сенсацией конференции не стал. Особо в футурологию я вдаваться не стал, просто обратил внимание присутствующих на поступь технического прогресса, и подчеркнул, что даже простому рабочему понадобятся некоторые технические и научные познания для работы на новейших машинах и оборудовании. Когда я сказал, что довольно скоро в конторах все делопроизводство будет вестись не записями от руки, а с помощью пишущих машинок, меня недоверчиво спросили: «Это что же, в каждой конторе будет своя типография?».

— Нет, — ответил я и показал размеры пишмашинки: – вот такая машина будет стоять на столе, и специально обученная барышня будет печатать текст писем и прочих документов.

— Барышня? А не мужчина-клерк? Женщина справится с машиной?

— А там большой физической силы и не надо, — ответил я. — На рояле ведь женщины играют? Ну так пишущая машинка не сложнее рояля.

Под конец меня со смехом спросили, не предвижу ли я появление механических учителей, я ответил, что не в ближайшую сотню лет, и покинул место докладчика. В комнате было тесно, и когда программа дня закончилась, я с удовольствием вышел на довольно свежий воздух.

Солнце уже зашло, а сумерки заметно омрачали низкие темные тучи. С неба сыпалось что-то вроде дождика, и было неуютно думать, что мне сейчас предстоит искать на пристани какого-нибудь перевозчика, чтобы перевез на лодке на тот берег, а потом еще топать по раскисшей дороге несколько миль. Хорошо еще, что на каких-нибудь бушвакеров по такой погоде вряд ли наткнешься. Я, правда, был вооружен, но развлекаться стрельбой мне не хотелось.

Мистер Делл, как я знал, собирался поприсутствовать и на втором дне конференции, поэтому я слегка удивился, когда обнаружил, что он тоже идет на пристань. Оказалось, ночевать он собирался дома, в Форт-Смите. Как известно, бешеной собаке семь верст не крюк, а тут до его дома было даже меньше; ну так и не проблема, полагал он, отмахать и завтра из Форт-Смита сюда и обратно.

— Тем более, — добавил он, глядя вперед, — что мы как раз успеем на пароход, и идти через лес нам не придется.

В самом деле, пароходик с громким именем «Принцесса» как раз подал последний гудок, и мы успели взойти на борт, чтобы проехать несколько миль с комфортом, не шарахаясь от тени какого-нибудь куста. Мне, правда, еще предстоял путь до нашей конторы по пустынной Пото-авеню, но полмили по знакомой дороге всяко лучше, чем три с половиной по незнакомой.

Мистера Делла вышел поприветствовать сам капитан: не столько из почтения к редактору местной газеты, сколько из желания узнать о последних новостях. Заодно и уточнить, где на Индейской территории находится какой-то Риверсайд. Капитан про этот Риверсайд никогда не слыхал, и понятия не имел, где ему высаживать направляющихся туда пассажиров – в Форт-Смите или в Форт-Гибсоне, а может, где-нибудь между ними. Мистер Делл тоже затруднился. Вроде как в новостях с Индейской территории такое название ему не попадалось.

Я сонно посматривал в сторону буфета, потому что было вроде как неприлично ни с того ни с сего оставить собеседников и ринуться заказывать кофе, но слова «Риверсайд» и «Индейская территория» все же дошли до моего сознания и соединились там в нечто осмысленное.

— Погодите, — сказал я. — Пассажиры до Риверсайда? Телеграфисты?

— Вы знаете, где это, мистер Миллер? — обернулся ко мне Делл.

— Конечно. Это тот кусок Пото-авеню, который находится на Индейской территории, — объяснил я.

— Вот видите, все прояснилось! — обрадованно сказал капитан кому-то за моей спиной.

Я обернулся и понял, что загнать новоприбывших операторов на столбы монтировать линию вряд ли получится.

— Мисс Мелори, мисс Уильямс, этот джентльмен знает, где ваш Риверсайд!