Мать императора открыла глаза, но первые несколько секунд они смотрели абсолютно бессмысленно. Потом веки дрогнули.

Мне удалось поднять женщину с пола и усадить ее на единственный табурет, стоявший рядом с кроватью. Сам же я высунулся наружу и приказал Филимонову:

— Принесите воды.

Охранник с вытаращенными глазами принес искомое, он даже хотел остаться, чтобы помочь напоить женщину, но был безжалостно выставлен прочь. Незачем ему любопытствовать.

Воду принесли теплую, в солдатской жестяной кружке, но великая княгиня жадно прильнула к краю. Напившись, Ольга Николаевна окончательно пришла в себя.

— Что вам сказал Александр? — поинтересовался я, скорее наугад.

— Сказал, что там ему гораздо лучше, чем здесь. А ещё попросил заботиться о вас и отнестись к вам … по-матерински.

— А вы? — полюбопытствовал я.

— Заботится пообещала, — хмыкнула она. — а вот, касательно материнского отношения… — она искоса смерила меня взглядом.

Что да, то да. Ждать от великой княгини материнского отношения? Нет уж… Здесь ситуация хуже, нежели у мачехи с пасынком. Да и о чём сожалеть? Разве мне нужно материнское отношение или материнская ласка от чужой женщины?

— Меня устроит, если вы станете относиться ко мне … — начал я, но замялся, не зная, что сказать. Чтобы она относилась по-дружески? А с какой стати? Наконец, придумал: — В общем, ваше высочество, меня устроит, если вы не станете проявлять ко мне откровенной вражды и не будете демонстрировать на каждом шагу, что я не ваш сын. Договорились?

Наверное, я слегка обидел великую княгиню. Скорее всего, она бы и так не стала выражать ни вражды, ни неприязни. Но сказал так, как думал.

— А в мою дружбу вы не поверите? — поинтересовалась великая княгиня. — Или вы не нуждаетесь в моей дружбе?

Ёлки-палки, а она не просто женщина с железной выдержкой, но еще и умна! Повезло моему двойнику с матерью. Дурак, не ценил. Хотя, чего удивляться. Ольга Николаевна далеко не простая женщина. Старшая дочь первого человека огромной страны. Более того, Николай ведь в одно время её готовил на престол вместо себя.

— Поживем — увидим, — откликнулся я, философски пожимая плечами. — Никогда не верил, что дружба зарождается вдруг. Любовь — вполне возможно. А теперь, ваше высочество, — поклонился я великой княгине, — нам пора. Поминальный обед закончился, но нам скоро в церковь, на вечернюю службу.

— Ваше величество, — поднялась со своего места Ольга Николаевна. — Я не стану возражать, если вы станете называть меня матушкой. Я вас прекрасно понимаю, но постоянно обращаться по титулу женщине, что считается вашей матерью — очень нелепо и может вызвать множество вопросов.

— Хорошо матушка, — покладисто отозвался я, слегка обрадованный предложением княгини. Сам бы я не решился на такое. Потом спросил: — А как называет вас сын?

— Саша называет меня маменькой, — ответила Ольга Николаевна. — Скажите, а обязательно держать Александра здесь, в тюремной больнице? — спросила великая княгиня. — Нельзя ли его перевести в более приличное место?

Я посмотрел на бледное и осунувшееся лицо парня.

— Место выбирал не я. Думаю, что его избрал ваш покойный отец. Кресты — скверное место, но здесь хорошие врачи и можно сохранить хоть какую-то секретность. Скажем, как мы сумеем спрятать больного юношу в каком-нибудь из дворцов? — отозвался я, увлекая великую княгиню к выходу. — Наверное, мы с вами еще выберем время и поговорим. Нам есть о чем друг друга спросить. Теперь у вас появились вопросы, верно?