– Я знаю, отец, но пока мне тяжело даже думать о нем. Да и Ансоль наверняка сильно изменилась за это время, и…

– И тебе страшно узнать, что она тоже забыла тебя, я прав?

– Да, – глухо обронила Кымлан, опустив голову.

– Тогда тем более нужно увидеться с ней. Так ты развеешь все сомнения и вздохнешь свободно. Хватит убегать. Ты же у меня такая храбрая, почему боишься встретиться со старым другом?

– Проще схлестнуться в поединке с врагом, – проворчала Кымлан. – Видимо, не такая уж я и смелая.

Отец улыбнулся и, потрепав ее по голове, вышел из комнаты.

После него пришла Сольдан.

– Тоже будешь читать нравоучения? – буркнула Кымлан. Она и сама не понимала, почему так боится встретиться с Ансоль. Может быть, потому, что где-то в глубине души она надеялась, что и принц, и принцесса все еще любят ее? Ей было страшно увидеть в глазах некогда лучшей подруги равнодушие.

– Хочешь, мы пойдем с тобой? – спросила Сольдан, присев напротив. – Господин Чильсук прав: ты должна узнать все наверняка. Если с принцессой вас больше ничего не связывает, тогда можно будет со спокойной совестью вычеркнуть ее из жизни. Но если она по-прежнему ждет тебя, то нельзя терять такого человека. В конце концов, ты не одна, мы всегда тебя поддержим! Положись на нас, как мы полагались на тебя все это время.

Кымлан посмотрела в чистые глаза подруги, и ей стало немного легче.

– Спасибо.

На следующий день, с первыми лучами солнце, Кымлан собралась с духом и вместе с подругами отправилась к храму. В перерывах между тренировками они успели перешить весь ее женский гардероб, и теперь без труда взбирались на гору, лишь изредка цепляясь длинным подолом за ветки и торчащие из земли корни.

Кымлан смотрела на спины Акин и Юнлэ, заметив, как ловко они спрятали в волосах, на поясе и в высоких черных сапожках оружие. Со стороны никто бы не догадался, что три изысканно одетые девушки могут дать отпор любому, кто попытается на них напасть.

Поговаривали, что в этих краях участились грабежи, и поэтому Кымлан на всякий случай взяла с собой меч, колчан со стрелами и два лука: для себя и Юнлэ, которая стреляла лучше всех из ее учениц.

Буддизм в Когурё был распространен слабо, и принцесса Ансоль являлась одной из немногих его последовательниц. Специально для нее Владыка возвел на скале Чанхо красивейший храм.

Они медленно поднимались по склону, время от времени выныривая из густо поросшего леса на небольшие возвышенности. Солнце припекало, и выпавший за зиму снег почти растаял, из-за чего дорога превратилась в кашу. Комья грязи налипали на сапоги, мешая двигаться. Привал они сделали всего несколько раз, когда очень устали. Но сливовая настойка Сольдан и рисовые лепешки значительно подняли угасающий дух путешественниц.

Наконец, преодолев большую часть расстояния, девушки услышали напевы сутр[10] и звон колокольчика. Мохэски, которые ни разу в жизни такого не слышали и не знали о буддизме, испуганно замерли. Только когда Кымлан объяснила, что это просто вид молитвы, они двинулись дальше.

Через некоторое время они разглядели на краю отвесной скалы храм, который будто парил в облаках, а изогнутые края крыши устремлялись в небо. Подруги восторженно ахнули, увидев, как маленькое здание храма красиво вплетается в скалистый пейзаж, будто зависая над пропастью. С такой высоты Куннэ открывался как на ладони, и при виде такой крошечной столицы Кымлан почувствовала охвативший ее восторг.

– Я в жизни не видела такой красоты! – прошептала Акин, не решаясь идти дальше.

Кымлан улыбнулась и приобняла ее за плечи, подталкивая ко входу в храм, где утренние молитвы уже подходили к концу. На деревьях возле входа покачивались белые и красные ленты с уже стершимися надписями. Вероятно, это были надежды, чаяния и мечты тех, кто приходил сюда. Кымлан сразу вспомнила ленты на ветвях Дерева рода и задумалась, сколько людей делилось здесь своими сокровенными желаниями. Исполнились ли они?