Таким образом, в своей отменно краткой речи он сказал все, что имел сказать, ни разу не покривив при этом душой.

Когда смущение одних и злорадство других было в полном разгаре, к Гардиману тихонько подошел лакей и прошептал:

— Сэр, вы не могли бы на минутку выйти из-за стола?

— Какого черта тебе нужно? — недовольно обернулся Гардиман. — Что это у тебя? Письмо? Давай сюда!

Хозяин упустил из виду, что лакей был француз, а стало быть, знал себе цену и любил, чтобы к нему относились с должным уважением. Он с достоинством протянул письмо и удалился. Гардиман вскрыл конверт. Едва начав читать, он побледнел, смял листок и швырнул его на стол.

— Проклятье! Это ложь! — прогремел он.

Гости в смятении начали подниматься со своих мест. Сидевшая неподалеку миссис Драмблейд невозмутимо потянулась к письму. Развернув его, она узнала почерк своей матери. Вот что леди Ротерфилд писала сыну:

Пока его сестрица читала, Гардиман пробрался к стулу Изабеллы.

— Нам нужно немедленно поговорить, — прошептал он. — Выйдем! — Взяв ее за руку, он обернулся и взглянул на стол. — Где мое письмо? — спросил он.

Миссис Драмблейд, проворно скомкав листок, передала его брату.

— Надеюсь, ничего огорчительного, Альфред? — сказала она, устремив на него нежнейший взгляд.

Не отвечая, Альфред схватил письмо и вывел Изабеллу на лужайку.

— Читай! — приказал он, едва отойдя на несколько шагов в сторону. — И сразу же ответь, правда это или ложь.

Изабелла прочитала письмо. От неожиданности она сначала не могла говорить, но вскоре овладела собою и вернула письмо.

— Это правда, — сказала она.

Гардиман отшатнулся, как от удара.

— Что правда? Что ты украла деньги? — спросил он.

— Нет, денег я не брала. Никто в доме леди Лидьяр не сомневается в моей невиновности. Но правда, что в этом деле все внешние признаки указывали и до сих пор еще указывают на меня. — Закончив, она спокойно ждала, что он скажет дальше.

Со вздохом облегчения он провел рукою по лбу.