Он поднял руку и прицелился в Грацию, и та втянула голову, как черепаха, повернулась боком и закрыла руками лицо. Когда руки опустились и безвольно повисли вдоль тела, Питбуль уже убрал пистолет.
Я не изучала боевые искусства, заявила Грация. Иногда дерусь, но обычно мне же и достается. Можно мне взять мою куртку? В одной футболке холодно.
Казалось, девица успокоилась, поняла наконец, что он вовсе не собирается ее убивать. Во всяком случае сейчас. Она завернулась в куртку, как в одеяло, потому что сняла джинсы и носки и положила сушиться перед обогревателем. Было уже не так холодно, но она все равно скорчилась под своей курткой, нахохлилась, может быть, потому, что стеснялась выставлять перед ним голые ноги. А Витторио все-таки их рассмотрел. Он ее находил хорошенькой, даже очень.
Они ели бутерброды из пакета, который он купил в магазине Павези, в начале дороги из Болоньи во Флоренцию. Пили кока-колу из банок, сидя на коврике перед камином. В какой-то момент девица съежилась под курткой, делая вид, будто не может сдержать дрожи.
Бррр… какие чудесные дрова, почему бы не развести огонь?
Витторио даже не ответил. Девица и сама прекрасно знала: он не такой дурак, чтобы привлекать внимание столбом дыма из трубы запертого домишки.
А где владельцы дома? Ты их убил?
Нет. Они приезжают только на выходные. Я не убиваю без необходимости.
Скольких же ты убил?
Ему не нужно было подсчитывать. Он помнил всех до одного. Убитые вставали перед глазами, как в кино, он заново прокручивал каждую деталь убийств и мысленно исправлял допущенные ошибки. Люди превращались в денежные знаки, в таинственные переводы на зашифрованные счета, с которых он снимал разные суммы наличными. И еще до того, как ему приступить к делу, эти люди были вычислены, изучены в мельчайших подробностях.
Восемнадцать? Двадцать? Двадцать пять?
Пятьдесят девять.
Ничего себе…
Витторио вытащил обоймы из пистолета 22-го калибра и из «беретты» Грации и сунул их в карман. Снял глушитель с «глока» и положил пистолет на коврик, прислонив к ноге. Кончиком большого пальца снять с предохранителя, спустить курок и выстрелить.
Девица потянулась к пакету выбрать еще бутерброд. Кура с сельдереем – нет. Тунец с крутыми яйцами – нет. Перец и ветчина – да. Припав на локоть, вернулась туда, где сидела, опять запахнулась в куртку. Снаружи остался изгиб коленки – сверху, и поджатые пальчики ног – снизу.
У мафии есть киллеры, которые убили еще больше. Бруска, Альери, Спатуцца. Я брала одного в Палермо, он убил почти двести человек.
Она что, провоцирует? Хочет увидеть реакцию? Не увидит. Он – другое дело. Так Витторио и сказал.
Я – другое дело.
Знаю, ты профессионал. Ты – Питбуль.
Неужели провоцирует в самом деле? Не сводит глаз, без конца улыбается, крошки хлеба на губах, одна рука скрылась под курткой, тянет за палец на ноге. Зачем ей это? Хочет вывести его из терпения? Обмануть?