Двадцать минут спустя в трейлер ввалился Скелли.
– Чего хотели копы?
– Как обычно. Нас приняли за наркоторговцев.
– Которые решили по дороге полюбоваться пейзажем. Что ты им дал?
– Дал сержанту пять сотен.
– Многовато, шеф. Теперь он точно думает, что ты наркобарон.
– Ну, у него есть дочь, – сказал Мардер, и Скелли явно уловил суть. Это была одна из подкупающих черт его друга: после стольких лет не возникало нужды в утомительных объяснениях.
Когда они снова пустились в путь, Мардер спросил:
– Как было имя того парня в твоей группе… все называли его Попай. Крупный такой мужик с бритой головой, всегда носил с собой РПД.
Скелли с водительского сиденья смерил его долгим взглядом, потом снова уставился на дорогу.
– Не Попай, Пого. Его звали Райделл, Уолтер Э., мастер-сержант. С чего вообще все эти дебильные вопросы?
– Я же сказал, я много думал про Вьетнам и понял, что кое-что забыл. Некоторые вещи помню, но ни лиц, ни имен.
– Это потому что на самом деле тебя там и не было, Мардер. Гулял все время, как турист долбаный.
После этого повисло гнетущее молчание, как часто бывало, когда Мардер затрагивал военную тему, – и как раз поэтому он старался поднимать ее как можно реже. Конечно, Скелли говорил об этом с бывшими спецназовцами; когда они вместе ходили по барам, Мардеру много чего довелось наслушаться. Но с ним Скелли по какой-то причине разговаривать о войне не желал. В этой стороне их отношений ничего подкупающего уже не было, но с этим приходилось мириться, потому что никто другой не смог бы подтвердить подлинность воспоминаний, которые потихоньку всплывали в его памяти.
Они начали спуск по извилистой дороге, круто уходящей вниз от вершин. Скелли вписывался в повороты на большой скорости, что было небезопасно, но машин встречалось мало, и они благополучно добрались до Масатлана на побережье. Когда Мардер проезжал здесь в прошлый раз, все его имущество умещалось на багажнике мотоцикла, и страна казалась такой же бедной, как он сам, но и свободной – той свободой, которую дает бедность. Дороги тут были неровными, зато люди – добрыми, или просто ему так запомнилось. Но то путешествие раскрасило яркими красками чудо, которое явилось ему в конце, когда он встретил Чоле.
Теперь здесь проложили платную автомагистраль в американском стиле, с кассами и обычным придорожным комплексом. Она шла напрямую от Масатлана до Гвадалахары и позволяла сэкономить время, которое раньше уходило на путь через фантастический край вулканов, в обход исполинского потухшего конуса Цеборуко. Только вот Мардеру совсем не хотелось экономить время; не ради этого люди приезжали в Мексику, страну
– Ну и как тебе? – спросил Мардер. Они сидели за жестяным столиком перед кантиной «Эль Кангрехо Рохо»[32] с видом на центральную площадь Плайя-Диаманте, обсаженную по периметру пальмами. Владельца заведения звали Эктор, и они успели стать большими друзьями. Эктор мог раздобыть для сеньоров все, что душа пожелает в плане наркоты и девочек и, как подозревал Мардер, с удовольствием получил бы свою долю от взяток, если бы их сцапали копы. Но он был славный – приятный толстячок, нечистый на руку, зато всегда готовый угодить.
В центре площади стоял павильон, напротив располагался крохотный парк, у входа в который Ласаро Карденас[33], Друг народа, простирал в будущее бронзовую длань, запятнанную птичьим пометом. Мягкий бриз трепал листья пальм и свисавшие края зонтика у кантины, пахло морем и, уже не так заметно, кое-какими его усопшими обитателями. На подоконнике, под неоновым красным контуром краба, грелся на солнце устрашающих размеров серый кот.
Скелли рассмотрел на свет стопку, в которой какой-то миг назад плескалась текила, вглядываясь в маслянистый осадок.
– Как? Обычный курортный городок. Он мог бы находиться в Таиланде, Малайзии или Восточной Африке. Даже в Америке, будь тут побольше жирдяев. И трущобы есть на косогоре, для обслуги.