На этом все. Президента больше нет. Колючка успевает это увидеть за ничтожно малый момент времени. Выстрел великолепный — инструкторы могли бы гордиться своим учеником.

Охранники озираются, некоторые начинают закрывать своего хозяина телами, не сообразив, что все кончено. Другие кричат и расталкивают непонятливых.

Но это я уже фантазирую, мне неизвестны детали, как неизвестны Колючке. И они неважны…

Начинается массированная атака на Москву. В бой двинулись верные Сопротивлению части и штурмовые отряды, государственные компьютерные сети рухнули от ударов изнутри, электростанции, питающие важные для врага ключевые учреждения, взорваны. Сопротивление бросает на противника все силы. Самолет, несущий расовое оружие, влетает в эти секунды в пределы города. Он держится низко, едва не задевая брюхом телевизионные антенны на крышах домов.

Мы с Колючкой смотрим друг на друга, великан устало улыбается, отбрасывает винтовку и садится на пыльный пол. По его лицу стекает пот. В нескольких кварталах от нас что-то взрывается. По улице внизу бежит народ. Кто-то кричит, что сюда идут милицейские части и надо строить баррикады… Где-то переворачивают автомашины… Я выглядываю из окошка, когда слышу шум боевых вертолетов. Мне кажется, что это враг, но через пару секунд становятся видны на бортах металлических стрекоз свеженарисованные свастики. Стрекозы мечут молнии в невидимых нам противников. Воздух прочерчивают инверсионные следы от ракет. Нарастает рокот.

— Пора идти, — говорит Колючка, поднимая оружие с пола.

Да, нас ждут в условленном месте. Надо двигаться, чтобы успеть проехать по улицам.

Мы спускаемся по лестницам. Много квартир в этом доме пусты, многие русские бежали отсюда, преследуемые режимом, остальные, испуганные, выходят на площадки и спрашивают нас, что случилось. Мы говорим им правду о том, что происходит на улицах Москвы. Россия зашевелилась. Открыла глаза. Нордический дух требует крови.

Никогда больше не подставлять вторую щеку.

Бей, если уже занес кулак, и да будут Боги с тобой.

Над Москвой ослепительное солнце, прогоняющее остатки тьмы. Кругом бегают вооруженные люди, неподалеку строится баррикада, активисты умудрились перевернуть набок автобус. Я и Колючка нацепили на рукава повязки со свастикой, повстанцы приветствуют нас, пока мы пробираемся по улицам.

Мы находим нашу машину и садимся в нее уже тогда, когда позади раздаются первые выстрелы. Бой за Москву только начался, впереди чудовищный объем работы.

Я переодеваюсь в машине и беру автомат. Через квартал нам попадается милицейский патруль, усиленный военными. Это верные врагу части. Они открывают огонь по нашей машине, колеса повреждены, нам приходится остановиться. Ржавая развалюха натыкается бампером на стену дома. Колючка наспех натягивает бронежилет. Я вываливаюсь на асфальт, чудом избегая пуль, и стреляю сам.

Над нами пролетает самолет, распыляющий биологический репеллент. Частицы вещества, напитываясь солнечным светом, становятся оранжевыми, оранжевым становится все вокруг, солнце нам в помощь. Я чувствую легкую резь в глазах, но она мгновенно проходит, зато начинают падать стреляющие по нам шабес-гои.

— Ну, вперед? Опрокинем их, пока не очухались?

Глаза у Колючки дикие, таких я еще никогда не видел, им овладевает безумие, азарт берсеркера. Я ничего не отвечаю, а вскочив, бегу вперед, невзирая на ощущение пуль, чиркающих по моей одежде, отрывающих от нее куски.

Я бегу. Я мечтал об этой секунде. Мой наставник рядом.

Момент истины.

Никакого отчаяния, никакого страха, только гордость за то, что я сражаюсь во имя бессмертия моей крови…