— Не ложь усадит меня в один котел с Аль Капоне, а один шаг по скользкому склону, где я находился раньше.

И он истово перекрестился рукой, от одного вида которой по спине бежал холодок.

Братья вставали в пять утра, умывались, одевались и в 5. 40 выстраивались в главном внутреннем дворе, чтобы вместе войти в церковь на Matins и Lauds. To есть в два часа ночи все они спали, а не читали и не играли в «Гейм бой».

— Вы заходили к послушникам, проверяли их?

— Нет. Ты сказал, что брат, который лежал лицом вниз, был в черном, ты чуть не споткнулся об него.

В некоторых других монашеских орденах послушники носят такие же рясы (или очень похожие), как и монахи, но в аббатстве Святого Варфоломея рясы у послушников были серые — не черные.

— Я решил, что парень, который лежал во дворе без сознания, пришел в себя, поднялся и вернулся в кровать… или это был аббат.

— Вы проверили и аббата?

— Сынок, я не мог заглянуть в его личные апартаменты, чтобы узнать, не горит ли там чего. Он в три раза умнее меня. А кроме того, ты сказал, что парень во дворе был тяжелый, так? Ты сказал, тяжелый. А аббата Бернара нужно привязывать даже при легком ветерке.

— Фред Астер.

Брат Костяшки поморщился. Почесал перебитый нос.

— Лучше бы ты не говорил мне насчет «Чая вдвоем». Теперь, когда утром аббат обращается к нам, я только и жду, что он вот-вот начнет приплясывать.

— Когда они узнали, что брата Тимоти нет?

— Я не увидел его во дворе перед Matins. К Lauds он все еще не показался. Вот я и выскользнул из церкви, чтобы проверить его комнату. Под одеялом лежали подушки.

— Подушки?

— Прошлой ночью, в луче карманного фонарика, подушки вполне сошли за брата Тимоти.

— Зачем он это сделал? Отбоя у нас нет. Проверки, все ли на местах, тоже.

— Может, Тим этого и не делал. Кто-то другой положил подушки под одеяло, чтобы выиграть время, не дать нам понять, что Тима нет.

— Время для чего?

— Не знаю. Но если бы прошлой ночью я увидел, что его нет, то понял, что именно его ты нашел во дворе, и разбудил бы аббата.