"Посмотрим".

"Только не трезвей сразу".

"Час – обещаю. И не сильно. Расслабляйся".

Мы сидели вчетвером к комнате, где на койках ещё валяются наши неразобранные пожитки. На столе – тот самый королевский паёк. На шампань Борис даже не отреагировал, шипучку робко отведал лишь Кривощёков, заслуживший презрительный взгляд майора – не мужик, мол.

Через час Роберта развезло в хлам, Сафонов проявил стойкость организма и дальше общался преимущественно со мной.

– Говоришь – две дюжины свалил? Трудно… Но верю. Я бы и сам.

– Что мешает?

Он мотнул по сторонам стриженой головой, словно проверяя – нет ли ушей особого отдела, встроенных в выцветшие обои. Потом махнул следующую дозу и выключил цензуру.

– Так кто мне даст? Всё по приказу, по инструкции, ёпть… Нет к фашистам слетать – изволь организовать постоянное брр… барражирование. Чтобы видели они наших "хорьков" над Мурманском и поворачивали. А я не могу, понимаешь – не могу всюду держать эскадрилью в воздухе. Нельзя быть сильным везде… Выпьем!

– Борис, а почему не быть наготове хотя бы звену? Сделать временное лётное поле поближе к линии фронта, замаскировать и поднимать его на охоту при появлении немцев.

Он горько хохотнул.

– Нель-зя! Нас награждают за количество сбитых. А приказы дают – патрулировать или плотно конвоировать бомбардировщики. Понял? При сопровождении увидишь "Мессер" – не смей увлекаться боем с ним. То же и при барражировании. Если немцы пролетают в стороне, не смей покидать прикрываемую зону. И они бомбят другое.

Я схватился за голову. Ровно те же ошибки, что и в Испании, ни польский, ни французский, ни английский опыт не принят во внимание. Может – даже хуже. Мы в августе и сентябре сорокового года перебили столько "Штук", что Геринг запретил их отряжать в Британию. Здесь "лапти" летают по-прежнему.

– А что вы думаете по поводу германской тактики? В Полярном немцев высмеяли, что в Люфтваффе одни трусы, не ввязываются в маневренные бои, нападают с высоты и убегают, не бомбят, где есть советское воздушное прикрытие.

– Херня, – перевёл Володя слова командира, и я впервые заметил неточность перевода. Майор выразился крепче и продолжил: – Кузнецов такого не скажет, а свора вокруг, особенно из политотдела, и тем более вышестоящие – это да-а, они вам три короба наплетут… Я бы и сам работал с высоты, не всеми машинами, конечно. Фрицы – не дурни лезть в свалку с более юркими самолётами, бьют наверняка. Вам расскажут, что их потери куда больше наших, слушайте больше.

– А почему не летаете парами? Кузнецов знает: ещё в Испании доказано, что так лучше.

– Кто доказал? Враги народа Рычагов и Смушкевич? Да и не реально у нас. Лётчиков присылают – не умеют они ни черта. На каждого опытного причитается орава птенцов. Вот и ходим клином, впереди ветеран, а позади салажня, что ни хрена не видит кроме задницы соседа. Так и патрулируем. Как немец налетел – готовь гробы и пирамидки со звёздочкой. А новый самолёт проще в Англии выпросить.

Снова выпили.

"Ваня, ни шиша толком не изменилось с тридцать девятого".

"Может, хоть со временем что-то улучшится?"