1053

Глава ХХХIII.

1054

См. T.E.L.to His Biographers, том II, стр.226–227, и The Letters of T. E. Lawrence, стр.828. Примечание Дэвида Гарнетта: «Книга «Shifting Sands» майора Брея содержит некоторые утверждения о роли, сыгранной Лоуренсом в Арабском восстании, и о его мотивах; они были опровергнуты Алленби и Лидделл Гартом в ходе интервью, которые опубликовала воскресная газета, через некоторое время после выхода книги».

1055

См. T. E. Lawrence by his Friends, лейтенант-командер Х. Э. Э. Уэблин, стр.545–548.

1056

См. La Vie du colonel Lawrence, стр.303.

1057

Там же, стр.314.

1058

Луи Лазар Гош (1768–1797) — французский генерал, в 1784 году завербовавшись в гвардию, уже осенью 1793 года командовал армией. Франсуа Северин Марсо-Дегравье (1769–1796) — французский генерал, был одним из командующих республиканскими силами в Вандее, командовал дивизией в арденнской армии. (Примечание переводчика).

1059

Фантазио — центральный персонаж одноименной пьесы Альфреда Мюссе, снедаемый скукой юноша из буржуазной среды, поступающий на должность шута к принцессе и расстраивающий ее брак с высокородным тупицей. Фабрицио дель Донго — центральный персонаж «Пармской обители» Стендаля. (Примечание переводчика).

1060

Варианты автора: Он видел, как его руки мало-помалу изменяются, сознавал, как меняется его голос. Арабия научила его становиться, насколько он мог, похожим на тех, кто окружал его. И эти казармы несли в себе великую примитивную силу, которая на мгновение его захватывала, влекла к тому, что приводило его в ужас. И оставаться в армии — несомненно, значило приговорить себя к тому, чтобы стать похожим на тех, кто там находился. / Несомненно, самое глубокое чувство, которое испытывал Лоуренс — страх перед инстинктом. Точнее, перед победой инстинкта. Он соглашался на его присутствие в той мере, где неосязаемая часть оставалась за духом. / Его защита была все той же, которую он противопоставлял всему, что ему угрожало. Когда он боялся быть менее сильным, чем арабы, а именно, чтобы тяготы жизни не побеждали его быстрее, чем их, он бросился навстречу этим тяготам; после Дераа он состязался в выносливости с самым сильным человеком из своей охраны; в Бовингтоне он не только дал своему аскетизму больше прав, чем когда-либо признавал за ним, принимая пищу только раз в день, но и вступил в схватку с волей самого сильного человека, который находился в этой казарме: самого себя. Перед всемогущим инстинктом, управляющим жизнью, словно током крови, он признавал человека только в его воле. Это было жертвой, из которой он собирался извлечь свою силу, жертвой не ради людей, но ради этой ненасытной фигуры — принадлежащей ему самому — и он уже не знал, была ли она источником всех его [пробел] или его величия. / Но жизнь, которая собирается подчиняться лишь одной из своих привилегированных сторон, будь то чистота, святость — или воля, которую выбрал Лоуренс — может выдержать лишь тот человек, который принимает [пробел] идею греха, сознавая свою жизнь чем-то вроде драматического упражнения, стремления к большей чистоте, большей воле; и зная о том, что демон никогда не бывает побежденным до конца. Кто выбирает такую жизнь, тот должен согласиться на гордыню. Лоуренс и гордыню считал грехом. Не во имя смирения, как и своего отношения к смирению, и даже к тому, что в глазах других могло показаться его страстью к унижению, не прекращая быть сложным и достаточно смутным; но во имя презрения к низости. Повседневная жизнь не позволяет строго разделить гордыню и внутреннюю истину. Лоуренс определенно презирал те свои желания, которые делали его похожим на тех, кого он презирал. Быть счастливым, обнаружив, что еще можешь прыгать, и презирать себя за это — все равно что быть счастливым, что можешь стать генералом, и презирать себя за это. Но если борьба против исполнения тех наших желаний, которые мы отвергаем — само условие всякого достоинства и всякого равновесия, то борьба против их существования обречена с самого начала. Морально человек отвечает за то, что он делает, но не за то, кем он является. Кто ставит под вопрос не действия, но свою природу, не имеет иного выбора, кроме веры, самоубийства или невроза. / Лоуренс вступил в заколдованный круг: инстинктивная жизнь, в которую он погрузился, с каждым днем требовала от него напряжения воли, в которой он видел великую помощь человека против этой жизни; но самое ужасное упражнение воли состояло именно в том, чтобы поддерживать ее в этой жестокой жизни, которой он добивался, и от которой не чаял освободиться. / Одна из его страстей избегала его критики: страсть к скорости, потому что она позволяла ему включаться в игру: «Я растрачиваю время (…) что стоит ровно два шиллинга девять пенсов в день». За пределами этой грустной радости в нем было то чувство, которое бросило его в Пальмиру после того, как он узнал о соглашении Сайкса-Пико, в обледенелые горы — после Дераа. Психологическое состояние, которое, возможно, не основано на разуме, но которое сознает свою интенсивность, побег от фундаментальной абсурдности мира, от этой человечности, вечно презренной и побежденной, видящей себя в полях Шумера, по которым скользит история со своим тщеславием и ребячеством. Состояние, в котором человек снова становится хозяином собственной жизни, игра, преображенная до того, чтобы объединиться с одержимостью судьбой.

Примечание М. Ларе: На этом заканчивается рукопись «Демона абсолюта». Вот вкратце события, завершающие жизнь Т. Э. Лоуренса, которые Мальро пропускает: 26 февраля 1935 года Т. Э. Лоуренс был демобилизован и с грустью покинул Бовингтон. Его намерение — окончательно обосноваться в Клаудс-Хилле (в 1500 метрах от лагеря Бовингтон. Армия крепко удерживала его!). Он отправляется туда на мотоцикле. Много дней преследуемый журналистами, он теряет хладнокровие и ударяет одного из них кулаком в лицо. Для человека, в котором был так силен ужас перед физическим контактом, на это нужна была серьезная причина. 19 марта 1935 года он укрывается в Лондоне, где остается примерно до конца месяца. В апреле он наконец может посвятить себя Клаудс-Хиллу и своим любимым занятиям: читает, слушает пластинки, ездит на мотоцикле, ест, когда чувствует голод. 13 мая происходит авария на мотоцикле (по поводу которой пролито немало чернил, вплоть до The Murder of Lawrence of Arabia, Mattew Ede, Crowell, 1979), которая оказывается для него роковой. 19 мая 1935 года он скончался в военном госпитале Бовингтона и похоронен в Мортоне. Его могила, в лучах солнца, часто украшенная цветами, отличается трогательной простотой.