— Да что с ними возиться? Убивай.

— А ты их убьешь? Сможешь? Зная, что это окончательная смерть. Мы ведь по сути, никогда никого не убивали, ну вы то есть. Убивая врага знаешь, что он возродится, а убивая моба понимаешь, что это просто компьютерная программа. Из всех нас, окончательной смертью, убивал только я, и скажу честно, убивать еще пятнадцать человек, среди которых возможно беременная девушка, мне как-то стремно. Может дадим им шанс оправдаться?

— Это все я виноват — встал на ноги один из предателей, тот самый, которого я сумел пленить самым первым, еще в битве с Андромалиусом — я решил остаться тут, из-за ребенка, и подбил на восстание всех остальных, потому что вдвоем мы бы ничего не смогли сделать. Если кого и наказывать то только меня.

— Кого наказывать решаю я! И тебя я понимаю, возможно я бы тоже кого угодно ради семьи предал, а вот что двигало остальными?

— Исцеление — ответил один из предателей — Андромалиус исцелил двоих, и обещал вылечить остальных, ты же, не смог, или не захотел. Я не хочу сидеть на игле, не хочу оставаться зависимым, потому и пошел на это дело. Остальные действовали примерно по тем же причинам.

— Ага. Понятно. Значит, как мазаться сотрудничеством с гангреной, с убийцей, который убил окончательной смертью мою подругу, это вы запросто, а как подыхать от этого, так виноват я? Да я убил Гангрену, но я же стал вам поставлять сыворотку вместо него. Уверен, он бы с вас брал за каждую дозу куда дороже чем я. Я вообще с вам платы практически не беру, и вы еще чем то недовольны?

— Андромалиус предлагал свободу, потому мы его и поддержали.

— Все с вами ясно. Если завтра придет кто-то, кто пообещает вам исцеление от этого яда, вы снова воткнете мне нож в спину?

В зале воцарилось молчание. Наверное даже мои нынешние соклановцы, переваривают инфу и думают, как бы поступили они. Уверен лбой из них за избавление от зависимости меня предаст. Сейчас они завязаны на меня, полностью. Умру я, умрут и они, именно поэтому они против меня не пойдут, но зато если перед ними забрезжит надежда на избавление от проклятия, перегрызут мне горло зубами. Да, я не жадничаю, не зажимаю им противоядие, и не беру платы, но случись со мной что, не по их вине, а по вине моего шила в заднице, которое заставляет меня лезть куда не надо, и им конец. Да. Пожалуй я их понимаю… наверное это покажется глупым, но я хочу попробовать их вылечить. Ближайшее окружение не должно сидеть на игле. Вот как Шэд к примеру. В нем я уверен на все сто, вряд ли есть такая печенька, ради которой он меня предаст. Все возможно конечно, но на всех остальных, словно ценник висит — «избавление от проклятия». Напрягу Гериана, и будем искать противоядие… Я дурак. Знаю.

— Ладно. Убивать я вас не буду. Шэд, не в курсе где здесь тюрьма? Нет? Ну тогда вырубим их ядом бульдумеха и сложим на каком-нибудь складе. Потом решим, что делать.

По одному, я вырубал предателей отравой. Не смог только ту самую, якобы беременную девушку отравить. Кто его знает, как подействует на ребенка, который может родиться, а может и нет, яд бульдумеха? Ладно, скажем пусть ее просто стерегут получше.

— Ты решил оставить в живых предателей? — подал голос Джаф — тебе мало всех бед которые на тебя свалились по причине своей идиотской мягкотелости? Я думал, что ты начинаешь меняться.

— Извини что разочаровал. Да, сам понимаю, что это глупо, но я хочу совершить еще большую глупость и исцелить их от Гангрениного проклятия. Не всех берсов конечно, а только тех кто перешел в мой клан. Хочу что бы они работали не за страх, а за совесть. Да, у них будет возможность меня предать, но будем надеяться, что в этом случае у них не будет на это причин.

Дверь распахнулась. В нее вошел Гериан, за которым важно шествовали десяток демонов.

— Кого ты привел?

— Кого ты и просил. Это ответственные за город лица. Каждый отвечает за что то свое, армию, налоги, и прочее.

— Сразу же вопрос к нашему генералу, или как тут у вас, сколько у нас воинов?

— После последней битвы — сделал шаг вперед демон в богато украшенных доспехах, и по своим габаритам превосходящий даже здоровяка Стаса, на пол метра и в ширину и в высоту — у нас осталось чуть меньше девятнадцати тысяч воинов. Некоторые не сменили вовремя амулеты и уже не возродятся, у некоторых амулеты были разряжены до критической отметки и их возрождение займет несколько дней или недель. Но процент крайне низок, из двадцати тысяч бойцов регулярной армии, безвозвратно мы потеряли около полутора тысяч.

— Почти десять процентов армии это для вас мелочь? Ну ладно, спорить не стану. А какова протяженность наших городских стен?

— Немногим более тридцати тысяч метров — поднялся другой демон — воины набираются из расчета один боец на полтора метра городских стен.