Сбрасываю значения обратно, экономя ману, а перед глазами снова все плывет. Кастую лечилки, удерживая себя в вертикальном положении, и вижу перед собой, удивленную рожу Стаса.

— Ты как это сделал?

— Каком кверху. Тащи сюда нашу подружку-демоницу. Пусть растолкует что это за мерзость.

Стас вытащил из инвентаря свиток, сбросил на землю восковую висюльку-печать, и уже через несколько секунд, перед нами появилась Онилия.

— Он никого не отравил? — сразу же спросила она, увидев мертвую гадину.

— Меня — я помахал рукой.

— Это плохо. Ты будешь недееспособным месяца два теперь.

— Почему? Что это за тварь?

— Это «пещерный бульдумех». Он травит жертву своим ядом, и откладывает в ней яйца. Этот яд не дает жертве умереть. Но и не позволяет двигаться или колдовать, я не понимаю, как ты все еще на ногах. Противоядия от этого нет, умереть, что бы переродиться, тоже никак, жизнь всегда держится на одном хите, как бы не пытались добить, не получается. Яд держится два месяца, пока не вылупятся яйца, пусть монстр даже не успеет их отложить. Потом жертва умирает и личинки ее съедают. В случае если есть амулет смерти, жертва воскресает в точке привязки, а что случается с личинками неизвестно. Умирают от голода наверное.

— Хм. Говоришь не умереть да?

— Да. Всегда держится какая то капля здоровья, буквально единичка или какими вы там мерками измеряете, меньше одного процента в общем.

— Ну мы все же попробуем. Стас, давай-ка, испытаем твой топор.

— Ты хочешь, что бы я тебя убил?

— Думаю будет весело.

Я выделил в группе имя варвара, и ткнул в «исключить», что бы он сумел нанести мне урон.

Выдернув из инвентаря жезл Джафа, который отрос до приличного посоха, я уперся им в землю, рассудив, что три точки опоры, лучше, чем две. И прекратил каст лечилки.

— Бесполезно — пробормотал в голове Джаф — я что то похожее набрасывал на берсов. Думаю эту штуку тоже так просто не скинешь.

— Ну мы хотя бы попробуем.

Перед глазами заплясали разноцветные пятна, я понадёжнее уперся в жезл, изо всех сил стараясь не упасть, и стал наблюдать как мои хиты проседают под действием отравы. Через пару минут, из моих сорока миллионов, осталось лишь несколько единиц. Дальше хиты не проседали. Ну, все пожалуй.

— Давай — кивнул я Стасу, и чуть не свалился от этого кивка, мир мгновенно крутанулся, и завертелся вокруг меня хороводом разноцветных пятен. Вот же гадство-то.