Немного выше по течению — небольшой залив. Его и изрядный кусок берега окружает решетка вроде парковой. Внутрь этой ограды можно попасть через роскошные ворота, украшенными коваными цветами и листьями. Иван подошел поближе: ворота на замке, за ними — широкие ступени, спускающиеся к воде. У низкого причала — десятка два весельных лодок и небольших яхт со спущенными парусами. Лодки забавные, с высокими носами, увенчанными головами животных. На противоположном берегу заливчика — что-то вроде гаражей, только ворота открываются в воду.

В целом картина производила странное впечатление: словно в одном месте оказались куски из разных эпох и реальностей. Каменная набережная, несомненно — самая древняя часть. Она вымощена практически вечными гранитными блоками, каждый из которых весит, несомненно, немало тонн. Камни слежались в монолит, а там, где телеги с грузом сворачивают с дороги, появилась неглубокая колея. Интересно, сколько раз должна проехать телега по гранитной плите, чтобы остались вдавленные колесами выемки? Склад с печкой внутри, похоже, — такой же старый, но ощущение ветхости ему придает лишь провалившаяся местами черепица. Стены же, сложенные из такого же тесаного гранита могут простоять ту еще не одну сотню лет.

Деревянная часть причала намного моложе, но она тоже выглядит очень старой. И, похоже, последнее время ею не пользуются. А вот решетка и спуск к лодкам — новенькие, словно появились тут только вчера.

Задумчиво хмыкнув, Иван принялся искать вход в каменный сарай.

Ему невольно вспомнилась слышанная на Земле байка из девяностых годов. Рассказывал один из старых оперов. Дескать, какой-то «новый русский» выписал из Англии безумно дорогое охотничье ружье, но, когда пришла посылка, обнаружил, что в комплекте нет ни ремня, за который ружье вешается на шею, ни даже петелек, за которые его можно бы было прицепить. «Новый русский» отправил фирме-изготовителю возмущенное письмо и получил очень вежливый ответ: «Сэр, если вы можете купить наше ружье, то вы можете нанять слугу, который будет его за вами носить».

Если господа в Кнакке любят кататься на лодках, то обязан быть тот, кто этими лодками занимается.

Вход в каменный лабаз, как и ожидал сыщик, был со стоны воды. Сначала нужно пройти через калитку в дощатом заборчике, за которой прятался крохотный, но вполне обжитой дворик. Посреди двора тетка вполне человеческого вида — черноволосая, в простой белой рубахе и ситцевой юбке. Она увлеченно стирала что-то в деревянном корыте, а босоногая девчушка лет десяти развешивала на натянутой вдоль стены дома веревке какие-то тряпочки.

— Простите, я…

Хозяйка хмуро взглянула на гостя, но, видимо, суровое выражение лица предназначалось кому-то другому, и женщина растянула губы в извиняющейся улыбке:

— Ничем не могу помочь, мастер! Лик ушел на ярмарку, у меня ключей нет, так что прокатную лодку дать не могу.

— Простите, я не хочу лодку, — ответил Иван. — Я из полиции…

— Ой! — пискнула лодочница.

Девочка, услышав про полицию, застыла с открытым ртом, да так и стояла, пока сыщик разговаривал с ее матерью.

— Я ни в чем не виновата! — выпалила женщина. — Если господа приедут, я ворота открою, а что проката нет — так то наши убытки. Да и кто по утрам катается?

— Да не нужна мне лодка! — раздраженно повторил Иван. — Я вас расспросить хочу, не слышали ли вы чего ночью.

— А чего слышать-то? Спали мы. Ничего не слышали.

Иван тяжело вздохнул, уселся на табуретку, предварительно сняв с нее таз с бельем, достал из папки лист бумаги и карандаш и строго спросил:

— Для начала: звать-то вас как?

— А? Что?

— Звать как? Я протокол писать буду!