Книги
Дедюхино
По соседству с Коробовыми, в доме № 34 по улице Красина проживали Ямовы. Вот рассказ их внучки Валентины Гудошниковой.
Мои дед и бабушка люди обыкновенные, как и многие дедюхинцы, но для меня они были самыми дорогими и особенными. Дед, Матвей Фотеевич Ямов, из семьи грамотной. Отец его, ещё в царское время, в управлении Солеваренного завода работал. А дед Матвей, после гражданской войны, когда с двоюродными братьями на Колчака ходил, вернулся очень худым и больным. В дороге тифом заболел. Мать его едва выходила, а сама заразилась от него и вскоре умерла. Женился Матвей на весёлой Анюте Кузнецовой. Вместе на лесопилке работали. Анна Ивановна Кузнецова — это моя бабушка. Она была невысокого роста, мягкая, грудастая, голубоглазая, звонкая и весёлая. Детей у них было пятеро. Жили очень бедно. Дед с утра до вечера работал и на солеварнях, и на лесопилке. Бабушка семьёй занималась, корову держала, молоком торговала. Когда началось дедюхинское затопление, дети, уже взрослые и семейные, переехали жить на левый (березниковский) берег, поближе к работе, а дед с бабушкой на усольский берег, поближе к реке. Не мог дед жить без Камы — реки, без рыбы. Любимое занятие деда — это рыбалка. Лодки он делал сам и сети зимой плёл тоже сам. Рыбы у них всегда было много. Дед её сам и сушил, и солил. Бабушка замечательно пекла в русской печи пироги с рыбой и шанежки с картошкой. Но любимым повседневным блюдом была капустника. Это дедюхинское блюдо. Капусту с вермишелью варили в чугунке в русской печи. Перед едой обычно забеливали сметаной или молоком. ВКУСНО!!!
Дед был немногословен, строг. На его место в доме за столом никогда не садились. И ложкой он ел только своей, деревянной. Бабушка любила поговорить. Она рассказывала, что деда в молодости в зеркале увидела, когда гадала. А в старости говорила с любовью и гордостью: «Приходи, Валюнка, к нам в гости. Дед бороду отрастил, бравая борода, вот посмотришь». Как-то у неё спросила: «Бабушка, а дед-то до свадьбы не приставал к тебе?» Она весело ответила: «Было один раз. Перед свадьбой. Заправляла я постель, он со мной заиграл, раз, и толкнул легонько на постель. А я ему и говорю: «Поспеет, Матвей, рожь — будет и мера». Больше не приставал. Берег».
Бабушка Анюта была бойкая и горластая. Дед про неё рассказывал, что сразу после войны, как-то утром, ушла она в магазин за хлебом, а к вечеру не вернулась. А в это время все по карточкам давали. Очереди большие. Видимо, бабушка в очереди что-то против власти сказала. Взяли её под руки и в милицию увезли. Ночь в КПЗ продержали. На утро отпустили и пригрозили: «Смотри, тётка, не будь у тебя пятерых детей, посадили бы. Впредь держи язык за зубами». Вот такое оно было — время сталинское.
Бабушка для меня всегда была человеком очень авторитетным. Любила я её за смелость и удаль. Однажды спускались мы с ней по крутой усольской лестнице на переправу. Она меня провожала домой в Березники. Вдруг видим: на этом крутом берегу дерутся два подвыпивших парня (пивная была здесь же на берегу). На пристани глазеют молча люди. Бабка как увидала, что они чуть не убивают друг друга, бросилась между ними. Начала колотить и того и другого сумкой. Завизжала так, что, мне кажется, слышно было на другом берегу Камы (а голос у неё всегда был молодой и звонкий, хоть и зубов уже почти к этому времени не было). Смотрю, парни растерялись. Один уже закричал ей: «Мамаша, закрой свою варежку!». Драться перестали. Когда мы с бабушкой спустились на пристань, народ с восхищением смотрел на бабку, смеясь и приветствуя её.
А в свободное время бабушка любила вязать скатерти, носки, половички. Однажды старший сын Василий, который уже в это время в Екатеринбурге жил, написал ей письмо. В письме сообщил, что купил дочкам пианино, чтобы они музыке учились. Она ему на это письмо, чуть не плача, отвечала: «Зачем ты, Вася, купил дочкам пианино. Лучше бы они учились шить да вязать. Это им больше пригодится». Надо к слову сказать, что впоследствии дочери Василия и шить, и вязать, и на пианино играть научились. А одна стала кандидатом технических наук.
Ещё помню такой случай: приехала я из Екатеринбурга и жениха привезла. Бабушке он очень не понравился. Она мне говорит: «Увози его быстрее назад. Он тебе не подходит. Не тот, говорит, он, иной но не быть тебе одной. Вот поедешь на пароходе отдыхать — и мужа там себе найдёшь». Как в воду глядела бабушка. Нашла я себе там мужа. И бабушке он очень нравился. И на фотографии в ЗАГСе мы все рядом стоим.
А они с дедом дожили до золотой свадьбы. Дед до последнего дня в усольскую библиотеку ходил. Очень много читал. Потому и дети у них выросли грамотными. Клавдия — заведующей магазина работала. Василий, который дважды на войну с фашистами ходил, был главным экономистом на заводе в Екатеринбурге, с Ельциным одно время работал. Александр был ведущим инженером-конструктором в г. Куйбышеве. Крылья у самолётов рассчитывал. Зинаида — электромонтер 6-го разряда на кремниевой подстанции содового завода. Владимир — главный инженер на шахте в Свердловской области. А внуки ещё дальше пошли. Там уже и кандидаты наук и директора банков есть. Вот такие они Ямовы с Урала, из заштатного городка Дедюхино.
По соседству с Ямовыми проживала Малютина Мария Даниловна. Муж её работал бакенщиком на Каме. По камскому песку Даниловна носила мужу бакенщику еду. Детей было несколько. Запомнились Клавдия, Александра, Татьяна. А дочь Мария, с 1927 года рождения, вышла замуж за молдавана Ефима Захария. Именно в этой семье доживала свой век Даниловна. Хоть дом и был плохой, его перенесли в Абрамово, на ул. Клубная.
Семью Захария: Ефима, Марию, их детей — Валю, Михаила, Сергея и других я знал с детства. Мы жили в Абрамово на соседних улицах. Глава семьи Ефим работал на содовом заводе, и вскоре ему дали квартиру на Советском проспекте. Мария стала матерью-героиней, они воспитали 10 детей. Захарии относились ко мне с любовью, как к родному и я всегда этому удивлялся. Только в наше время, изучив характер и уклад жизни предков, понял: Захарии и Ямовы жили в Дедюхино по соседству. А там были не просто хорошие, а родственные отношения. По словам Нины Ширевой, если бы не переселение, все Никольские дедюхинцы породнились. «Люди, будьте как братья и сестры» — обратился к нам Иисус Христос 2 тыс. лет назад. Большинство дедюхинцев до сих пор с любовью и уважением относятся друг к другу.
Против Малютиных, в доме № 37, проживала старушка Прасковья Иванова. Она умерла до сноски, а сын её Дмитрий погиб на войне.
По соседству на взгорке стоял высокий дом Петра Петровича Богомолова. Они с братом Алексеем являлись самыми авторитетными жителями Дедюхино. Хозяин был хороший плотник: делал лодки, грабли, коромысла, корыта. Он обязательно вырубал топором свои инициалы: Б.П.П. внутри лодки или корыта «Что написано пером, не вырубишь топором» — говорил Пётр Петрович. Он в молодости работал на Сользаводе, славился любовью к родному краю и записывал все события своей жизни в специальный альбом. Он хранится сейчас, как реликвия, в Березниковском музее. Супруга Петра Петровича, Прасковья Александровна, в девичестве Зрячих. Они вырастили 4 сына и 2 дочери, все они стали хорошими людьми. Александр — высокого роста, чуть сгорбленный. Иван и Алексей погибли на фронте. Павел (1922 г. р.), работал на Содовом заводе, призыву не подлежал по «брони». Дочери Богомоловых: Таисия (умерла в 18 лет) и Мария.
Она долго не выходила замуж и только приблизительно в 28 лет вышла за Василия Ивонина из Заканавы. Мария родила дочь Нину, а в день возвращения её из роддома похоронили мужа (работал в цехе по производству иприта). Молодая мать и вдова пожила немного в доме мужа и вернулась к отцу. После переселения жила с отцом в Усолье. Ухаживала за ним в старости.
Во дворе Богомоловых стоял колодец. У обоих братьев колодцы были необычные. Стоял сруб, из него сделан жёлоб. Воду необходимо было качать, она поступала очень чистая, и соседи набирали её на чай. У остальных дедюхиицев колодцы были простые: сруб, два столба, перекладина, цепочка с ведром, которую, поднимая воду, накручивали на бревно.
Напротив Петра Петровича в двухэтажном доме под номером 38 проживала семья его брата Алексея Петровича. Богомоловы перед постройкой участки высаривали (засыпали золой), и они стояли на возвышении. Одна половина дома была одноэтажная.
О семье своей мамы рассказывает Зоя Николаевна Коробова. «Дедушку звали Алексей Петрович, бабушку Александра Ивановна. Их дети Константин, Мария (моя мама), Клавдия, Вера, София, Александр. Он вырос без кисти руки. Алексей Петрович работал помощником старосты в церкви. В Вербное воскресенье он попросил: «Саша, сходи за вербой» Она росла неподалеку, на капустках. А там, в кустах, парни зарядили поджигу (самодельный пистолет), но она не выстрелила. Саша взял её в руки, и она разорвалась: кисти руки как не бывало. Парни принесли в пакете пальцы. Сашу отвезли в больницу в Дедюхино, потом в Березники. Лечили. Сделали протез. Когда Александр вырос, его отправили учиться в Пермь на бухгалтера. По этой специальности он и работал, а женился на Зинаиде Мамаевой.
Мария Алексеевна, моя мама, долго болела и даже лежала. Мне больше всех досталось вести домашнее хозяйство, потому что я не работала. Мама поначалу была крепкой, но надорвала себя непосильным трудом. Папа, Николай Семенович, работал лесничим и рано умер. А нас нужно было одевать. Вот и приходилось маме в лес по грибы и ягоды ходить. Она даже с ночевой ездила в Патринский бор и привозила по 5–6 вёдер черники и других ягод. Их продавали, даже я носила на швейную фабрику.
Клавдия — сестра мамы. Муж её Николай Бурмакин. Они вырастили 3 детей: Зою, Володю и Геру. Вера Богомолова, 1 муж её Николай Вятчанинов погиб на фронте. У них остались две дочери: Римма и Нина. Тётя Вера была очень добрая, после переселения жила в Семино.