Бывало, наша семья только просыпалась, конечно, кроме отца Василия Сергеевича, он с пяти утра на работе, а Пелагея Андреановна, жена Николая Михайловича, уже возвращалась из леса. Она несла непременно на голове то большую корзину грибов, то ягод. Так носили тяжести все дедюхинские женщины.
Шёл 1949 год. В церковь приехали на 5 лошадях с колокольчиками. Отец невесты Николай Федосеев строго наказал кучерам: «Нигде не останавливаться и девок не ронять!». И вот мы, проехав дедюхинскими улочками, оказываемся в Никольщине, откуда родом Зина Федосеева. Миновали чугунную ограду и оказались возле церкви Всех святых. Вход в храм и паперть широкие. Направо лесенка, куда поднимались звонари бить в колокола. В войну их сняли и увезли для нужд фронта. Сбоку, с обеих сторон видны двери, ведущие в церковную ограду. Поднимаемся по трём ступеням и, не забыв перекреститься, заходим в основной храм. Красота, благолепие и снисхождение Божие охватывает гостей. Проходим ещё одну паперть. Справа — вешалки для одежды служителей, а слева — прихожан. Раздеваемся. Сегодня — замечательное событие. Молодые дедюхиицы Геннадий Черемисинов и Зинаида Федосеева венчаются.
В храме просторно, светло и тепло. По бокам расположены шесть хорошо протопленных печей-голландок. Чёрный цвет печей выделяется на белом фоне отштукатуренных и побелённых стен. Спасибо Александру Герасимовичу Белослудцеву с улицы Красина, постарался, сделал ремонт в церкви.
Высокий светловолосый жених Геннадий стоит справа. На нём строгий серый костюм. Геннадий в 18 лет ушёл на фронт. Демобилизовался только в 1947 году. Пришла пора жениться, семью создавать. Слева от него хрупкая, тоненькая невеста в белом шёлковом длинном платье. Воротник стоечка. Сзади на платье много-много пуговичек. Дедюхинская портниха Клава Бабина сшила это платье, а фату на время дали. Молодые стоят рядом, волнуются, священник — отец Павел, проводит обряд венчания. Взору открывается великолепие знакомого с детства храма. На левой стороне женские иконы Божией матери Казанской, Владимирской, Тихвинской, с которой дедюхинцы совершали крестный ход до родника возле Дурино 10 июля. Ведь она спасала от пожаров. Взор наш останавливается на большой, высокой, в человеческий рост, иконе Иверской Божией матери. После затопления Дедюхино эта икона стараниями прихожан окажется в Орлинском храме, а почти спустя 60 лет в Березниковском храме Иоанна Предтечи.
Справа видим мужские иконы. Здесь же на возвышении располагается церковный хор. Руководит им Григорий Агафонович Власов. Певцы, в их числе учительница и супруга регента — Лидия Васильевна, удивительно чистыми голосами вторят священнику. Когда Григорий Агафонович своим зычным голосом поёт: «Жена то убоится своего мужа!», невеста по наказу родителей, три раза топает ногой и говорит про себя: «Не боюсь!». Была такая традиция на венчании. Жена и муж должны не бояться, а любить друг друга. После венчания гости разделились. Многие поехали в дом к жениху. А подругам невесты не полагалось быть там в первый день. Им отец невесты сказал: «Девки, поезжайте к нам в дом и там гуляйте». Девчата забрали с собой Володю Александрова и поехали в Никольщину. Стол уже был накрыт, девушки выпили сладкой бражки и пошло веселье. Володя Александров заиграл на аккордеоне и запел: «Девушки, где вы, тута?». А те ему в ответ: «Тута, тута, моя Марфута!». А когда музыкант уставал играть, а плясать хотелось, девчата пританцовывали и пели: «Топор-рукавица, рукавица и топор. Жена мужа посадила голым задом на забор».
А в это время в другой стороне Дедюхино в доме жениха свадьба пела и плясала, народу много. Молодым кричали: «Горько!» Желали: «Совет да любовь», ряженые ходили от жениха к невесте. Привезли сундук с приданым. А в сундуке матрац, подушки, постельное бельё, самовар, чашки, ложки. Гости веселились три дня. А после этой свадьбы, в любви и согласии прожили вместе Геннадий и Зинаида Черемисиновы 43 года. Двух сыновей воспитали. Старший на БАМе работал, а младший — инженер-программист в Зеленограде.
Да, крепкие и надёжные семьи складывались в Дедюхино.
Осенью попозднее работящая Пелагея Андреановна много заготавливала калины. Ведь мы, дедюхинцы, а может и все уральцы, очень любили калиновый кисель. От него исходил изумительный, притягательный и вкусный запах, который и сейчас вызывает у меня чувства тоски по такому забытому кушанью. Запах из окон и дверей дома, где готовился в русской печи калиновый кисель, разносился далеко по Никольщине.
Следует напомнить небольшую, но существенную деталь из жизни дедюхинцев. В настоящее время, живя в городских квартирах, мы лишены множества простых удобств. Хранить запасы картошки, овощей, заготовок ягод, грибов, условий нет. Взять уже помянутую калину, которую в сенях своих частных домов хранили навалом на потолках, а целые гроздья прямо с ветками подвешивали на гвоздях в чуланах (это специальные кладовые при домах в неотапливаемых сенях). Зимой, сколько нужно для киселька, приносили на кухню шматок замороженных веток с ягодами, очищали, мыли — вот и все хлопоты. Сразу ставили в корчаге томиться в русскую печь. Утром другого дня доставали готовый калиновый киселёк с неотразимым запахом и вкусом.
Во всех дедюхинских домах обязательно стояла русская печь. В холодные зимы, да и весной и осенью, в промозглую погоду — где ещё лучше можешь согреться и высушить одежду — рабочую гуньку, валенки или бурки, рукавички, как не на русской печи.
БУХГАЛТЕРСКИЕ БАЙКИ
Когда я работала в Песчаном карьере треста «Кизелуголь», часто доводилось ездить по делам службы на лошадке с кучером Николаем Михайловичем Федосеевым. Вспоминаю такой случай: стою у окна к оператору банка, что на улице Березниковской, а Михалыч с плёткой в руках подходит ко мне и говорит: «Васильевна, оформляй чек, я был у Николы, узнал, что деньги нам дают». Никола — это Николай Андреевич Лучников, управляющий Березниковским Госбанком. А почему Николай Михайлович зашёл запросто к нему в кабинет? Николай Андреевич — уроженец Дедюхино, хотя, выучившись, давно уже перебрался в город, обзавёлся семьёй, жил недалеко от Госбанка. Отец его — Андрей Иванович Лучников, тучный грузный мужчина почтенного возраста. Дом его с усадьбой находился вблизи Камы и железнодорожных путей, ведущих к Сользаводу и песчаным карьерам.
Андрея Ивановича знали все жители Дедюхино. Он рано похоронил свою жену и любил поговорить с теми, кого встречал на улице. Нередко шутил с молодыми девушками: «Напрасно вы, девки, отказываетесь идти за меня замуж, мне ведь недолго жить осталось. Хозяйство у меня добротное: просторный, новый дом, во дворе все постройки для скота, баня, огород ухоженный». Посмеиваясь, говорил одной девчонке: «Останешься богатой вдовой, любой парень на тебя позарится».
Но не сумел Андрей Иванович уговорить ни одну девицу, так и прожил последние годы жизни одиноким, хотя сын Николай Андреевич забирал его часто в город.
В одной из поездок в Госбанк, на лошадке с неизменным кучером Николаем Михайловичем Федосеевым, произошёл такой нелепый случай. Дело было зимой 1951–1952 годов перед выборами в Верховный совет СССР. Зима снежная, все пути замело. Для чистки дороги направили бульдозер, но дороги-то, как таковой на самом деле не получилось. Дело в том, что от накатанных повозками и притоптанных ногами пешеходов дорог не осталось и следа, только огромные глыбы, пешком пробраться было очень трудно, а уж ехать на лошадке в кошовке одно мучение, кидает с одной стороны на другую. Передний путь, хотя и с трудом, но преодолели, доехали до банка. Я без задержки оформила все необходимые документы, получила наличные деньги для выплаты зарплаты труженикам карьера и поехали мы с Михайлычем из города до своей конторы в Никольщине.
Здесь надо немного пояснить. В настоящее время законодательством запрещено получать наличные деньги главному бухгалтеру предприятия, но в пятидесятые годы XX века такое разрешалось.