Вот в чем прикол. Во время жизни, в нашей душе копиться не только память, но и чувства. Они зачастую сильно связаны между собой и неотделимы, но видимы боги набили руку в этом процессе, так что делали это довольно легко.
Простой пример. Я помнил, что сильно любил и уважал своего отца, и эти воспоминания остались со мной. Однако саму любовь и уважение просто стерли. Так что я помнил об этом, но самых чувств не осталось. Конечно, память имела возможность возродить самые сильные чувства, так что я любил и уважал своих родителей, как и прежде. Но всякая мелочь, например злость на официантку, которая запоздала с заказом и так далее были стерты.
Все это к тому, что несмотря на память я по факту был шестнадцатилетним парнем, да еще и с огромными проблемами в психике. И имя этим проблемам — дисциплина. Я с трех лет тренировался, тренировался и снова тренировался, отбросив в сторону все те глупости, которые присущи детям. Но психология очень тонкая штука, и все несделанное копилось в душе как бурная река перед хлипкой плотиной, и время от времени это плотина разрушалась, и я делал эмоциональные глупости.
На вскидку, я мог бы перечислит с десяток таких дуростей, финальным аккордом которого стала влюбленность в молодую девушку, которая меня кинула. Ну что же, просто лекарства от этого нет. Нужно просто почаще расслабляться и выплескивать эмоции.
Придя в себя и выйдя из храма, первым делом я приказал своим слугам найти Гагарина для объявления дуэли. Все-таки кроме всего прочего была задета моя честь, и я не был намерен так просто спустить с рук такую наглость какому-то княжичу. Тем более, что как мне подсказал Симаргл, мне стоит почаще выплескивать свои эмоции.
***
— Дядя ты можешь нормально объяснить, с чего ты так взбесился?
— Ты когда цеплял эту потаскуху, разве не знал, что она встречается с другим?
— Ну знал. Был там какой-то барон. С чего мне обращать на такие мелочи внимание. И я скорее всего решу взять Киру в жены, так что попрошу не выражаться.
— Хорошо, очень хорошо, — внезапно успокоился князь Гагарин, смотря на племянника, которого по всей видимости он разбаловал сверх меры, — скажи как племянник, могла ли твоя Кира встречаться с каким-то там бароном без дозволения отца?
— Вряд ли. Но какое…
— Молчи дурак. Значит ты осознаешь, что просто из-за своей прихоти ты решил нарушить планы князя Морозова, который целый час орал на меня и требовал твою голову, между прочим. Хоть это ты осознаешь?
— Какие планы могут быть на какого-то никому неизвестного барона?
— Не такого уж и неизвестного. Ты не удосужился даже узнать о нем, перед тем как плюнуть в лицо. А ведь этот мальчик ответственен за сделку с артефактами для охотников. Именно его партнеры из Европы создают их и шлют лично ему. Так что ты сорвал сделку на миллиарды, и в будущем из-за тебя умрут тысячи молодых и подающих надежды охотников.
— …, — на это молодому человеку было нечего ответить, и он хмуро промолчал, осознавая всю глубину жопы, в которую он попал. Срыв такого бизнеса Морозовы не простят, и любящий дядя вполне может пожертвовать им.
— Но поверь мне, все это мелочи. Мы даже не подошли к главной теме твоей провинности, за которую даже я, даже все старейшины рода не смогут тебя прикрыть.
— Что может быт хуже срыва такого дела?
— Честь. Твоя честь должна была быть дороже любых денег мира. Знаешь где пропадал этот никому неизвестный барон, пока ты веселился с его девушкой?
— Ни знаю.