Пройдя метров четыреста, не выдержал и скинув рюкзак, завалился прямо на него. Все же очень сложно ковылять по пересеченке. Хорошо хоть коктейль действует.

Ладно, голова кружится от того, что коктейль довольно резко поднимает артериальное давление, это еще можно понять. Но вот от чего меня мутит и выворачивает, это другой вопрос.

Не удержался и достал флягу, отпил еще. Стоило бы поберечь воду. До ближайшего толкового родника еще километра четыре, хотя…

Возможно стоит рискнуть и зайти в деревню. Она ближе, километрах в двух с половиной. Вот только там гораздо выше шанс нарваться на противника, так что в Волчанку путь отрезан, надо дальше, в Пальцевку, но до нее километров шесть, не меньше. Вряд ли смогу доползти в таком состоянии.

— Ну и пиздец, — пробормотал я и достал свою карту, чтобы свериться, а заодно спланировать маршрут.

С такой ногой, мне следовало избегать перепадов высот, а это выходило, что путь увеличивался в полтора раза, ведь двигаясь низинами, мне придется навернуть круголя, в обход Волчанки.

Зато, там есть возможность, как минимум, два раза пополнить запас воды.

Учитывая мое состояние, двигаться до самого вечера я не смогу, да и часа через два с половиной, коктейль отпустит, а значит придется становиться на дневку. У противника есть квадрокоптер, это осложняет задачу по размещению. Расположиться в гамаке, как я планировал изначально, не выйдет. Придется рожать что-нибудь на месте.

С другой стороны, я вполне могу устроиться в низинке, хорошенько так закопавшись в склон. Вариант более чем жизнеспособный. Решено, сейчас за час пройду сколько смогу, а там, буду искать овраг для отдыха.

Тяжело вздохнул и кряхтя, кое-как поднялся. С рюкзаком на плечах, опираясь на автомат, как на костыль, побрел дальше.

Опять не далеко. Минут сорок шел, от силы преодолел километр, после чего понял, что не выдержу больше. Какое там девять километров, переоценил я что-то себя. Ой как переоценил.

Решил ставиться на отдых на месте. Метров через сто, нашел овраг с крутым склоном. Мне вполне подходит. Поэтому стянул саперку, скинул рюкзак и принялся окапывать под слоем дерна себе могилку.

Лежанкой это назвать сложно. В глубину с полметра и в длинну два, там по нужде уже расширить.

Не зря так рано прекратил поход. Копанина окончательно выбила меня из сил. Как я закидывал внутрь рюкзак и залезал сам, заворачиваясь в плащ-палатку уже не помню.

Вырубился моментально, особо даже не маскируясь. Видимо понадеялся на то, что монотонное, выцветшее полотно старой советской плащ-палатки, и так неплохо сливается со склоном.

То ли действительно сливалась, то ли мне повезло, но проснулся я от громкого разговора и того, что меня сверху чем-то прижало. Состояние как при жутком похмелье. Голова кружится, во рту привкус желчи и кошачьей ссанины, а нога дико чешется и зудит, словно я ее отлежал. Двигать ею пока не рискнул, решил прислушаться.

— Да я те отвечаю, не далеко он ушел, — разорялся мужик лет тридцати, если судить по голосу. — Там эти, камуфляжные жгут нашли, да бинт окровавленный, поди где под кустом окочурился.

— Ага, перед этим одного зелененького подстрелил, — ответила ему женщина, скорее всего того же возраста, но с сильным гонором. Ссора явно была в разгаре. — Я те че сказала? Смотри давай, охотник херов. Ты ж с дружками своими на охоту ездил? Зверя выслеживал? Вот, считай что зверь, тем более раненый!

— Да по уткам я палил! — возмущался «охотник». — Из засады, дура ты тупорылая! Я тебе сколько раз говорил? Приехал, сел с мужиками и ждешь пока птица полетит косяком.

— То-то ты с десятки поездок, одну пернатку притащил, охотничек херов. Пробухивал все с дружками поди! Тебе ружье-то нафига тогда, если даже птицу подстрелить не можешь нормально?! — женщина явно негодовала. Послышались хлопки, словно кого-то бьют тряпкой. — Вон, у Варьки муж реально охотник, он за этим дедом с арбалетом пошел, да весь замаскированный такой. Прям как те зелененькие, а ты… Позорище! Говорила мне мать, что ты бездарь бестолковый…