«С кем ты, Воруван?».
Я чуть не пропустил удар, который мог стать последним.
Росчерк улетевшей в «молоко» стрелы стал спусковым крючком. Я едва успел активировать «Ускорение», уклонившись от лапы Хассарага, бритвенно острые когти которой пронеслись в нескольких миллиметрах от моего горла, обдав лёгким ветерком…
Теперь я понимал странности его поведения, которые всегда принимал лишь за эксцентричность и придурковатость древнего вампира. Жаль, что слишком поздно, и при таких обстоятельствах.
Решение взять Боню с собой, было не его блажью. Оно было его подстраховкой. Вампир прекрасно знал, с чем ему придётся столкнуться. Он знал, что не сможет меня остановить, в случае чего. Именно поэтому второй дракон был только равноценным противовесом моим возможностям.
Чтобы наверняка меня остановить. Любой ценой.
Вот только зачем?
Почему Хассарагу важно, чтобы я не добрался до Праруны? Что в ней такого? Ведь это с его молчаливого согласия Боня открыл нашему отряду вход сюда. Для чего тогда это всё было?
Вершина пирамиды взорвалась мелким крошевом, впуская гибкое тело «драколича» внутрь. Полная острых зубов пасть мёртвого дракона распахнулась, и в её недрах я с ужасом увидел формирующийся шар зеленоватого цвета. Когда он его выдохнет — всё закончится моментально.
И я уже понимал, что катастрофически не успеваю.
Рванувшись изо всех сил, почувствовал, как в меня полноводным потоком хлынула божественная мощь, моментально смывая всю усталость в мышцах. Я даже не успел обратиться до конца, когда Боня выдохнул сгустком мёртвой магии в мою сторону, успев сформировать смертоносное заклятие до конца.
Счёт шёл уже на доли секунды, и не успеть я просто не имел права.
Всё, что я мог сделать — во всю ширь распахнуть крылья, закрывая остальных и без остатка впитывая собой чудовищный, по своей концентрации, сгусток некромагии, способный в один миг превратить в прах всё вокруг.
Центральный зал дрогнул от моего яростного рёва, исходившего из пяти глоток одновременно. Даже в теле дракона, я сейчас испытывал ни с чем не сравнимую всепоглощающую боль. Будто сгустком серной кислоты плюнули, стараясь прожечь не только драконье тело, а и вытравить саму суть.
Мои глаза подёрнулись пеленой ярости. Никто не смеет становиться на пути древнейшего из драконов!
Раздражённо хлестнув хвостом, я сумел перехватить несколькими пастями тело Бони, ринувшегося на меня. Не знаю, испытывал ли драколич боль, но костяные пластины, плотным панцирем покрывающие его тело, затрещали в зубах меня-дракона. Сжав челюсти сильнее, попытался придавить передними лапами отчаянно извивающееся тело Бони к полу.