«Интересно. Такого эффекта от обычной, хоть и очень сильной, видимо, заморозки я ещё не видел. Такое впечатление, что их сначала превратили в лёд, а потом сделали сквозную перфорацию иглами, отчего фигуры стали рыхлыми, чтобы рассыпаться на кристаллы от малейшего касания».

— Ты и ты, — моментально сориентировался Кастет, указав двоим вампирам на скопище ледяных статуй. — Я, конечно, сомневаюсь, что после такого представления они могут ожить, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Сделайте, пожалуйста, так, чтобы через несколько минут от этих псоголовых уродцев остались только сугробы. Выполнять! — внезапно рявкнул дядя, отчего вампиров сдуло, словно ветром. — Теперь с тобой, Вова. Вот скажи, вот откуда у тебя такая страсть к массовым убийствам? И когда я должен был узнать, что у тебя есть в загашнике подобная фиговина?

Я хорошо изучил дядю, поэтому знал: на этот вопрос ответа не требуется. Он всегда начинал возмущаться, когда хотел завуалировать похвалу или своё удивление. Но в чём-то он был прав. Пока Кастет и Свэйн ведут рейд на равных правах, они обязаны знать, какими возможностями обладает каждый член отряда. Другое дело, что моя способность была применена впервые — поэтому возможности сообщить об этом — не было.

«А вообще, нужно поменьше трепаться о своих навыках, — проснулась во мне подозрительность. — Сегодня сокланы, а завтра они ими могут перестать быть. А всему клану знать мои возможности незачем».

— Ибо, — многозначительно произнёс я, в упор посмотрев на тролля. — Ибо потому что…Главное, что мы пока отбились. А дальше — будем посмотреть.

— Пока отбились? — выдохнула Лиэль, проводя ладонью по вспотевшему лбу, несмотря на резко понизившуюся температуру вокруг. — Думаешь, что это были не все гноллы?

— Уверен в этом, — мрачно подтвердил я. — Поэтому всем нужно «откатиться», прежде, чем двигаться дальше. Судя по тому, что со мной приключилось — это ещё цветочки.

— Всё-таки мне не показалось, — воскликнул Димон. — Ты где-то был? Ну просто я увидел, что ты, вроде как применил свой « Прокол », вот только после того, как ушёл во Мглу — нигде не появился. А потом я отвлёкся. Не до разглядываний было, знаете ли. Так что?

— Потом поговорим, — мотнул головой я.

Пол под ногами вздрогнул, после чего раздался оглушительный грохот, а света стало на порядок меньше. Ничем иным, как закрывшимся выходом это быть не могло. Вернувшиеся позже вампиры это подтвердили: мы оказались заперты в пирамиде.

Им понадобилось не больше пяти минут, чтобы пройтись по всем фигурам, дойдя до мета, где раньше был выход, превратив их в уже начавшие подтаивать островки снега. Ещё немного, и высохшие лужи больше не напомнят о том, что здесь была какая-то стычка.

Больше всего на свете мне хотелось бросить всё и выйти в реал, чтобы немного отойти от столь насыщенной игры. Но все прекрасно понимали важность того, что мы сейчас делаем. Кто знает, может после выхода мы не сможем сюда больше вернуться?

Разместившись прямо в этом отнорке, мы выслали по обеим бокам секреты, с наказом быть настороже. Отдых отдыхом, но оставлять временный лагерь без прикрытия было верхом глупости.

— Слушай, Белый, — ко мне неслышно подобрался Ньютон.

— Да блин! — ругнулся я. — Не делай так больше, пожалуйста.

Это единственный игрок, имеющий бесячью манеру подкрадываться ко мне так, что я замечал его в самый последний момент. Лапки у него, демоны их дери.

— Извини, — смутился ракшас. — Тут Фатима говорит, что дальше можно идти спокойно. На ближайшие несколько сотен метров нет ни одного живого существа…

— А ловушки и нежить твоя Фатима тоже уже проверила? — пробурчал Утрамбовщик, перебив ракшаса. — Или это потом сюрпризом выплывет? Живого может и никого, а мёртвого?

— Ну если ты такой недоверчивый — сам иди проверять, — обиженно парировал Ньютон. — Уверен, ты справишься лучше.

— Может прекратите? — устало поинтересовался я, отбрасывая очередной пустой фиал из под Зелья маны, с удовлетворением отметив начавшую медленно заполняться шкалу. — Мы все давно поняли, что у вас заклятая дружба и всё такое, но хочу заметить: девочка ещё ни разу не ошиблась. В отличии от некоторых, — ехидно поддел я гнома.