– Пусть живут в моей воде люди, подобные мне, пусть у них будет большая голова, и пусть растут из их туловища восемь рук с присосками, и могучий роговой клюв, и пусть будут люди сильными, ловкими и умными!

И стало так, и стали жить в воде первые люди, и имена их были Джон и Дейзи.

В склоне большой скалы Джа показал им пещеру и объяснил, как в ней жить. Объяснил, как украсить стены ракушками и пленкой, как рассадить у входа сторожевых актиний, как прогонять из пещеры несъедобных рыб и как есть съедобных. Джа научил людей охотиться на разных рыб, бросаться на них из засады, пользуясь силой течения, обнимать туловище и душить, затыкая жабры руками. Также Джа научил их добывать устричную пленку и заворачивать в нее добытое мясо, чтобы оно не портилось. И еще научил их Джа вить веревки из растительных волокон и плести из этих веревок сети, и ловить сетями аммонитов, и варить их в жерле вулкана, а потом вычерпывать мясо из раковины и заворачивать каждый кусок в пленку, чтобы не испортилось. Люди охотно учились, и вышло так, что Джон стал более искусен в охоте, а Дейзи – в добыче пленок, витье веревок и других подобных делах. И с тех пор повелось, что мужчина плавает во внешней воде и охотится, а женщина сидит в пещере и выполняет домашнюю работу.

Джон был отличным охотником, нет в наше время охотников, равных ему. Никто не умеет, подобно ему, прятаться, скукожив антенну, в молодой коралловой поросли на склоне, омытом восходящим течением, и внимать текущей воде одной только кожей и присосками на ней. Джон умел так делать, и когда большая рыба неосторожно проплывала рядом с ним, кожа Джона сообщала его мозгу, что пора совершать бросок, и отталкивался он от скалы всеми восемью руками и выбрасывал воду из мантийной полости. И мчался наперехват, как самая быстрая барракуда, и ожившая антенна его озаряла воду фиолетовым сиянием, и страх сжимал рыбьи сердца и сфинктеры, и бросались рыбы в разные стороны, но для одной из них было уже поздно. Джон охватывал ее поперек тела четырьмя задними руками, двумя средними руками сжимал жабры, а передние руки засовывал в жаберные щели, левую руку в левую щель, а правую – в правую. И узнавала рыба, что пришла ее смерть, и начинала биться и извиваться, и пыталась разбить Джона о скалу, но течение выносило их в холодные воды, и умирала рыба. И приносил ее Джон к родной пещере, и разрезал острыми камнями, начиная с углов рта, и Дейзи заворачивала куски мяса в пленку и складывала в кладовых. И не было дня, чтобы кладовые у Джона и Дейзи были пусты.

Однажды охотился Джон на тунцов, и так получилось, что четырьмя руками он схватил одного тунца, двумя руками другого, и еще двумя руками – третьего.

– Вот это удача! – воскликнул Джон. – Много мяса принесу я сегодня в пещеру, радостно будет мне и моей Дейзи!

И потащили тунцы Джона в холодные воды, и заметил он, что не хватает у него рук, чтобы задушить хотя бы одного. И увидел он, как в небе засияла фиолетовая звезда, и мчалась она к нему, пока свет ее не стал ослепительным. И увидел Джон, что к нему приплыл огромный рыб, в пять размахов рук длиной, и звали этого рыба Симус.

– Кто ты такой? – обратился к Джону Симус. – Как ты смеешь охотиться в моих водах?

– Вах! – вскрикнул Джон в изумлении. – Говорящая рыба!

И так велико было изумление Джона, что он свернул все руки, набрал воду в мантийную полость, и принял стойку настороженного ортоцераса. Но Симус только рассмеялся, и звуки его смеха переливались желтым и оранжевым.

– Знай же, – сказал Симус, – что великий Джа, кроме людей, сотворил также акул и повелел людям и акулам дружить и вместе охотиться. Ибо трудно тебе догнать и поймать тунца, а мне это легко, но мои зубы соскальзывают с его скользкой шкуры. Отныне я и жена моя Нобс будем ловить тунцов, будем хватать их зубами за хвосты, а ты будешь оплетать тунцов руками и душить, хватая за жабры. А потом ты будешь относить убитых тунцов к своей пещере и твоя подруга Дейзи будет их разделывать, и мы с Нобс будем есть три четверти добычи, а вы с Дейзи – одну четверть. А то мясо, которое никто не съест, Дейзи будет заворачивать в пленку, чтобы оно не испортилось.

– Нечестно будет отдавать вам, акулам, три четверти всей добычи, – сказал Джон в ответ на эти слова.

– Тогда ты не добудешь ничего, – ответил ему Симус. – Потому что я тебя съем ибо не должно творение нарушать волю создателя.

– Не верю я, что создатель повелел делить добычу, как ты говоришь, – сказал Джон.

Симус, услышав эти слова, затрепетал и так Джон узнал, что акулы бесхитростны и не умеют лгать. А потом Симус сказал:

– Ты прав, что не веришь, но я все равно тебя съем.

И так Джон узнал, что акулы умеют впадать в дикую ярость.

Надо заметить, что пока они беседовали, течение, в котором они плыли, описало треть круга, и из восходящего стало нисходящим. И когда Симус бросился на Джона, намереваясь откусить ему руки, Джон выбросил воду из мантийной полости и нырнул на дно. Симус еще не знал, что люди-рыцари настолько же ловко маневрируют, насколько медленно плавают, так что Симус промчался мимо и его зубы бессмысленно клацнули красной вспышкой.

Достигнув дна, Джон не терял времени, и когда Симус вернулся, Джон держал в трех руках трех актиний, которых звали Ахмед, Махмед и Бахмед, соответственно. Почуяв Симуса, они зашипели и вытянули к нему щупальца, и Ахмед сказал:

– Смотрите, потолок красный!