Усыня понял, что мешает, и вернулся к друзьям. А Нимфириель повернулась к тарсу:

— Чего ты хочешь, колдун? Ты пригласил меня танцевать. Я отказалась. Что тут странного?

— То, как и какими словами это было сказано, — мужчина насторожился. — Ты что-то чувствуешь?

— Нет!!! — альвийка отскочила от него быстрее и дальше, чем от упыря в деревне. — С чего ты взял?

Радомир уставился на неё вытаращенными глазами:

— Ты совсем ополоумела?!

Нимфириель сконфуженно поморщилась, наконец, сообразив, какое чувство тарс имел в виду. Она аккуратно расправила подол платья, выгадывая время, чтобы прийти в себя.

— Не тревожься колдун, нам никто не угрожает. Веселись со спокойным сердцем.

— Да что ты прицепилась к этому веселью? — Радомир взмахнул руками. — Пойдём вместе!

Девушка натянуто улыбнулась.

— Я не умею веселиться как люди. Я другая, колдун.

Володарович молчал, разглядывая её. Он чувствовал, что с видуньей что-то происходит, но не понимал что. Вроде альвийка улыбается, а глаза — дикие. Сидит, почти касаясь его плечом, но напряжена так, что тронь — врежет точно. Мужчина осторожно предложил:

— Хочешь, я побуду с тобой?

— А танцы?

— А хворостиной по одному месту? — в тон ей ответил тарс.

Нимфириель не сдержала улыбки, и Радомир немного успокоился. Он удобно расположился рядом с девушкой, скрестив руки на груди.

— Ты была раньше на людских свадьбах?

— Нет.

— Знаешь, что было бы сейчас, будь эта не свадьба княжича, а людей попроще? — мужчина заговорчески склонился к ней и лукаво улыбнулся. — Откуда ни возьмись, появился бы цмок.

— Кто?