— В какой? — скривился Макар.
— В генетике, например.
Отец откинулся на спинку стула.
— За генетикой — будущее. Сейчас, сынок, генетика — это целая отрасль наук, и уже большая экономика в мире завязана на нее… Ну, у нас пока с этим плохо, согласен. Нашему государству наука не нужна. Но скоро все должно измениться. Даже если государство не опомнится, частные структуры возьмут это дело в свои руки. А на Западе хорошие ученые вообще в цене. Так что можно будет найти и чем мозги занять, и как на хлеб с маслом заработать…
Да-а… Макара такой поворотец озадачил. Нет, он знал, конечно, что голова у него варит, что надо учиться дальше, и в будущем работать головой, а не руками.
Но, наука…
Какая наука!.. За окном 1995 год… В стране полная… демократия. Он, еще школьник, уже прекрасно усвоил, что жизнь вокруг проста до безобразия. Во главе всего стоит Коммерция. Которая зародилась и разрослась до непристойных размеров в питательной жиже Хаоса. Но этот Хаос — вовсе не естественный хаос. Этот Хаос — рукотворный, строго структурированный и заботливо поддерживаемый. Со всей этой неразберихи, наплевательства на всех и вся, разгрома силовых структур, кормится огромная армия бандитов всех уровней и калибров — с самого низу до самого верху.
Как отрок смышленый, Макар вполне понимал смысл глубоко научных выступлений бескорыстных умниц-реформаторов по телевизору; если переводить их на русский язык, получалось просто: «Обогащайся! Не можешь — сдохни! Кто смел, тот и съел! Меньше народу — больше кислороду».
Макар видел, как банкротятся и растаскиваются на куски в родном городе мощные заводы. Как зарплату работникам новые хозяева — «эффективные управленцы» — платят раз в полгода, как особую милость, или когда отстрел очередного такого управленца заставляет остальных перекреститься и вспомнить на секундочку о заповедях божьих.
Еще Макар запомнил одно телевыступление Гаранта Конституции, тот заявил: деньги бюджетникам в регионы мы давно, понимаешь, направили, а куда они по дороге подевались — бог его знает!
Мать, которая и есть тот бюджетник, в ответ усмехалась и ругалась. А отец строго ее одергивал: мол, что у президента более важных дел что ли нет. Навязались всей страной на его голову…
Многие пацаны со двора, те, что постарше, — кто сидит, кто уже вернулся, кто опять сидит. Другие пытаются работать — кто где смог пристроиться. Оставшиеся ищут, куда бы пристроиться, или просто пьют.
Те, кто был в школе поумнее, поступают в институты. Институтов — настоящих, с советских времен — в городе два: политехнический и педагогический. Оба в одночасье стали университетами (хватит лаптем щи хлебать!). Выпускники этих университетов, как правило, по специальности работать не идут (а куда? в школу или на завод? психиатра на медосмотре вроде все успешно прошли). Остается крутиться, дергаться, знакомых тормошить — город-то не очень большой, на приличное место, где деньги платят, без блата не устроишься.
Вот и весь расклад.
И тут — наука!.. Куда с ней? Всю жизнь ботаником без штанов ходить…
Другое дело — если в Москве остаться… Вырваться, так сказать, в другое измерение. Но уж больно это нереально…
Так Макар стал генетиком.
За годы учебы в Москве он: а) повзрослел; б) научился жить самостоятельно; в) женился и развелся; г) получил хорошие знания.
И хотя Макар, и впрямь, стал отчасти ботаником (ну где-то, по-обывательски говоря, — недалеко) — слово это никак не вязалось с его мужественным и совсем не печальным образом.
Окружающий мир видел в нем рослого подвижного брюнета, вполне атлетичного сложения, с живой самодовольной физиономией, цепким мышлением и сильным темпераментом. По фактуре, обаянию и манере держаться его скорее можно было принять за выпускника театрального института, нежели естественнонаучного.