Закрыв лицо руками, Фэлри опускался все ниже, туда, куда не достигал свет солнца – все глубже и глубже, прямо к темному дну. Туда, где никто не услышит его криков и не увидит слез. Море примет их, они сольются с его бескрайней, непостижимо огромной сущностью, станут его частью.

Как и сам Фэлри.

Весь день и всю ночь он провел на глубине, пытаясь разобраться, почему же решение Питера причинило ему такую боль – раз уж он сам хотел того же и считал это правильным?

Ни до чего не додумался и, вконец обессилев, лишь к рассвету забылся коротким, тяжелым сном. Очнулся с беззвучным криком – что-то огромное и зловеще-темное вторглось в его грезы, прижало к скале и распахнуло алую пасть, полную острых треугольных зубов.

Фэлри долго всматривался в окружающую мглу, напоминая себе раз за разом, что надежно защищен от такого кошмара, как нападение акулы. Он видоизменил себя для жизни в море, принял все предосторожности. Думал, что Сарга, осознав свое бессилие, просто его отпустит, и никак не ожидал, что проведет столько лет в стеклянном стакане. Хотя, поразмыслив, решил, что так даже лучше – возможно, в море ему жилось бы недостаточно тяжело.

Теперь он так уже не считал и совершенно не представлял, что же делать дальше. Тяжко вздохнув, отцепился от скалы, на которой провел ночь, и нехотя вернулся на поверхность.

Обычно он приплывал к Питеру гораздо раньше – солнце поднялось довольно высоко и прожгло прорехи в облаках, обстреливая застывшую неподалеку громаду Ясиона вспышками слепящего белого света. Его лучи напоминали трепещущий на ветру золотой занавес.

Дул сильный ветер и издалека было слышно, как беснуются у берега волны. Как там костер, по привычке встревожился Фэлри – но тут же удрученно вздохнул и погрузился под воду.

Питер ждал его. Обнаженный по пояс, он стоял в прибое, точно мрачный молодой бог, и порывы ветра яростно трепали его кудри, давно забывшие о расческе. Завидев Фэлри издалека, он двинулся навстречу, но эр-лан поспешно приблизился и удержал его.

– Осторожно, волнение очень сильное. Может, выберем другой день?

«И я побуду с тобой еще хоть немного».

Но Питер упрямо мотнул головой, отбрасывая соскользнувшие на лицо непокорные пряди, и сердце Фэлри упало. Нет, он не отступит, нечего и надеяться. Даже взглядом не удостоил, смотрит только на черные стены Ясиона.

– Тогда поплыли, – сдался Фэлри, – лучше поверху, я поддержу тебя.

В молчании они тронулись в путь – впрочем, погода не располагала к разговорам. Приходилось буквально бороться за возможность двигаться вдоль берега, волны то и дело норовили сбить их с пути, утащить в море или наоборот, швырнуть на острые камни.

Фэлри время от времени нырял и плыл под водой, помогая Питеру держаться на поверхности. Волны то и дело бросали воду в лицо, затрудняя дыхание; без поддержки любой человек уже давным-давно пошел бы ко дну.

Так прошло несколько часов, а они все еще не поравнялись с городом. Пришлось сделать привал в небольшой пещере – Питер сразу вытянулся на песке, тяжело дыша. Пресной воды здесь не было, а взять ее с собой было не в чем. Оставалось только двигаться дальше, чтобы приблизиться к Ясиону до темноты.

Фэлри наспех поймал рыбину и, разорвав зубами плотную шкуру, нерешительно предложил Питеру крупный кусок. Тот жадно проглотил его, и, по-прежнему избегая глаз Фэлри, заявил, что готов продолжить путь.

Вдали от берега стало чуть полегче – более крупные волны уже не захлестывали с головой, а плавно поднимали и опускали пловцов. Казалось, взбираешься на сине-зеленый прозрачный холм, чтобы тут же скатиться по другому его склону.

Ясион постепенно заслонил все небо. Вблизи него море снова начало бесноваться – волны с грохотом разбивались об антрацитовые стены, окатывая их хлопьями белоснежной пены.

– Здесь надо нырять! – в конце концов крикнул Фэлри, задержав Питера в паре сотен метров от стен. – Поищем вход!