Там все долго и больно. Потому что потеряет он ой как много. А в первую очередь свое якобы кристально незапятнанное имя, ведь у Славки всегда были амбиции, он хотел не только денег, а еще и власти.

Именно поэтому терся среди политиков и депутатов, такой белый и пушистый, всегда готовый услужить, открытый парень. Но я-то знаю, как он умеет мстить, запоминая каждый шаг, жест и сказанное в его адрес слово. У него наверняка на каждого чинушу и гандона в погонах есть компромат.

Мстительный, злопамятный сукин сын. Вообще, не понимаю, как столько лет считал его другом, ведь знал, что он такой, и меня все устраивало.

— Извините, можно вас спросить?

Отрываюсь от своих размышлений, рядом стоит одна из тех девушек, что сидели за соседним столиком. Красивая как кукла, нарисованные брови, губы, длинные прямые темно-русые волосы.

Откровенно разглядываю, но ее, видимо, это не смущает, стучу зажигалкой по столу, вот она улыбается, откидывая волосы на спину заигрывая.

— Смотря о чем.

Может, будет предлагать потрахаться? Кто знает, как за семь лет изменилась жизнь на воле, и женщины стали настолько независимы, что сами снимают понравившегося им мужика в кафе?

— Мы просто поспорили с подругой, глупо, наверное.

— Конечно, глупо.

— Что?

— Глупо спорить.

— А, нет, мы так, ни о чем. Но это ведь вас вчера показывали в криминальных новостях?

— Не могу сказать, не смотрю новости. Новости — это все от дьявола.

— У того мужчины тоже была татуировка. Какая же, как у вас.

Теперь она смотрит на мою правую кисть с открытой пастью змеи и открытую до локтя руку, которую опутывает ее тело. Молчу, лишь еще пристальнее вглядываясь в лицо девушки. Сколько ей лет? Двадцать?

— Что говорили в новостях?

— Ничего особенного, да глупо все это, — она мнется, делает несколько шагов назад, оборачивается на подругу.

— Что говорили? — не хочу ее пугать, но в моем голосе требование и напор.

— Не помню, извините.