Поднявшись наверх, к Иоахиму, она простилась с ним.
– Куда ты? – спросил он.
– К Беате, Иоахим.
Он встал и с любовью посмотрел на нее.
– Скоро наступит время, когда ты совсем уйдешь, – грустно сказал он.
– Я кажусь себе изменницей при мысли, что оставлю вас.
– Моя дорогая, ты и представить себе не можешь, как я рад, зная, что ты счастлива наконец! Ты хочешь идти в Нейгауз одна?
– Я не боюсь, Иоахим.
Клодина шла быстрым шагом, легко и свободно, как будто сзади у нее выросли крылья.
Она смотрела на бегущий рядом ручей, собравший остаток снега, на мчавшиеся по небу облака, и веселье и сосредоточенность сменялись на ее лице. Охваченная каким-то странным настроением, она вдруг проговорила вполголоса: «А если он уже приехал?»
При входе в парк Нейгауза она остановилась: в ветвях липовой аллеи шумел ветер, дом был безмолвен.
На мгновение робость сковала ее. С бьющимся сердцем и раскрасневшимся лицом стояла она у столбов ворот, не решаясь войти в парк. Снова появилось предчувствие: «А что, если он здесь?»
Еще никто не видел ее – это хорошо! Клодина подумала, что ей следовало бы вернуться. Да, вернуться! И вдруг она отступила в сторону: по аллее мчался всадник. Девушка узнала его, несмотря на сгустившиеся сумерки, поняла, куда он едет, и невыразимое счастье охватило ее. Однако он ее не видел.
Но тут же послышалось тихое поскуливание: охотничья собака, бежавшая рядом с лошадью, узнала Клодину и кинулась к ней.
Лошадь тотчас же остановилась, всадник соскочил и заключил молодую женщину в объятия.
– Наконец-то! – сказал он. – Ты тут, спасибо!
Не в силах вымолвить ни слова, Клодина спрятала голову у него на груди. Когда они медленным шагом направились к дому, она наконец произнесла:
– Я почувствовала, что ты здесь. Когда ты приехал, Лотарь?
– Четверть часа назад, дорогая.
– Куда же ты ехал? – спросила она, и по лицу ее промелькнула лукавая улыбка, удивительно украшавшая ее.