– Если ты готовишь, я не хочу есть.

Мать прямо с упаковкой в руках пришла посмотреть на дочь.

– Это кто ж тебя накормил? Твой ухажер?

Дарья молчала.

– Ты говоришь, ему шестьдесят, значит, толку, как от козла молока. Зачем он тебе?

– Пусть обеспечивает, неужели тебе жалко?

Нина Ивановна присела на край стула.

– Ты хоть скажи мне, как женщина женщине, ты с ним в постели была?

– Была.

– Ну и что?

– Пока ничего.

– Ну да! А ты, дуреха, все надеешься.

Дарья не ожидала такого от матери.

– Не твое дело!

– Да ты пьяна! – разглядела Данилова, в девичестве Троянова.

– Я буду спать.

– Давай, давай: скоро снова на свидание.

– Мама, я уйду из дома!

Это мать слышала от дочери уже не в первый раз, но в нынешних обстоятельствах Дарья действительно была способна оставить мать одну. Нина Ивановна больше всего в жизни боялась одиночества.

– Прости, дочка, поступай как знаешь.