– Ну так пора начинать, сейчас самое подходящее время. Могу вас заверить, что после пива вы почувствуете себя гораздо лучше, - заявила Клара, глядя на чайник с чаем, принесенный раньше мисс Ривз. Она поставила одну из кружек на край кровати и пододвинула стул поближе к ней. Теперь, оказавшись здесь, Клара не могла вспомнить вопросы, которые собиралась задать, - она сравнивала мисс Марч с собой. Судя по тому, как уставилась на нее Джульетта, она была занята тем же самым.

Насколько могла судить Клара, между ними не было ни малейшего сходства. В то время как Клара была ширококостной и крепко сбитой, мисс Марч была стройной и изящной. Волосы Клары вились и были темно-рыжими, почти цвета красного дерева. Волосы мисс Марч были гладкими и светло-каштановыми. У мисс Марч глаза были серыми, у Клары - светло-карими. Щеки Клары были румяными, как яблочки, и она отличалась смешливостью. Мисс Марч была бледной согласно моде и улыбалась крайне редко и неохотно. Клара сознавала, что ее происхождение и воспитание существенно отличались от происхождения и воспитания мисс Марч, так же как отличалась их внешность.

– Все дело в деньгах, - неожиданно произнесла Джульетта. Едва сдерживая слезы, она сделала маленький глоток из кружки, потом с трудом перевела дух. - Тетя Киббл предупреждала меня, но я не хотела верить.

– Второй глоток пойдет намного легче.

– Он говорил о временных денежных затруднениях, говорил, что ему необходима ссуда. - Джульетта тряхнула головой и проглотила очередную порцию пива. Она снова тяжело вздохнула, но не так шумно, как в первый раз. - Мистер Вилетт взял деньги и у вас?

Клара неохотно кивнула, опустив голову.

– Значит, сначала он женился на вас… не могу поверить.

В глазах Джульетты засверкали слезы, и голова ее поникла над кружкой пива.

– Я думала, он любит меня.

– А я думала, что он любит меня. Я никогда не сомневалась в том, что каждое слово, произнесенное Жан-Жаком, - правда. - Клара, хмурясь, разглядывала свое обручальное кольцо. Жан-Жак утверждал, что это кольцо - семейная реликвия и досталось ему по наследству, однако оно оказалось одним из многих. Ей и в голову не приходило, что он мог лгать. Мерзавец!

– Жан-Жак объяснил мне, что занимается импортом и экспортом, что все деньги его в деле, - сказала Джульетта.

– А мне он заявил, что его бизнес связан с отелями, - откликнулась Клара, - он якобы вложил все деньги в гостиницу в Калифорнии, крторую пытался продать.

– Все это ложь. Но… Я что-то припоминаю… - Щеки Джульетты залил пунцовый румянец. Она беспомощно всплеснула руками. - Не понимаю, как ему удавалось быть таким убедительным? Я должна была догадаться, но надеялась, что он меня любит.

Мысли, обуревавшие Клару, были похожи на размышления Джульетты. Жан-Жак не мог жениться на ней только из-за денег! Он не мог знать о семейных сбережениях, отложенных на старость. И женился он на ней вовсе не для того, чтобы завладеть гостиницей. Ведь Жан-Жак настоятельно предупреждал ее, чтобы она не продавала гостиницу, пока он ей не напишет. Теперь-то Клара понимала, что он и не собирался вызывать ее к себе. Никогда. Он уехал, чтобы не возвращаться. Она попалась на удочку красивому и обаятельному охотнику за женщинами.

Когда Клара подняла глаза, то увидела, что мисс Марч плачет, прикрыв глаза кружевным носовым платочком.

– Я не могу заставить себя обращаться к вам как к миссис Вилетт, - заявила она решительно.

Впервые в жизни Клара испытала жгучую ревность. Острые ядовитые клыки вонзались в ее мозг, отравляя его, когда она представляла, как Жан-Жак занимался любовью с Джульеттой. И ей никак не удавалось отогнать эти ненавистные видения. Джульетта содрогалась от рыданий, но Клара не могла видеть выражения ее лица, спрятанного в ладонях.

– И я тоже не могу называть вас миссис Вилетт!

– Зовите меня Кларой, а я буду звать вас Джульеттой, или, если вам угодно, будем называть друг друга мисс Клаус и мисс Марч.

Джульетта машинально отставила в сторону мизинец, будто собиралась отпить глоток пива из наперстка, а не из кружки. Клара никогда ничего подобного не видела. Как мог Жан-Жак жениться на такой жеманнице? Он не мог ее любить. Просто не мог, и все тут.