Книги

Цветы эмиграции

22
18
20
22
24
26
28
30

Василий возмутился, не дослушав Розу:

– Как землякам можно разговаривать стоя? Пойдёмте в кафе, посидим. Густав, мы же можем посидеть с красивой девушкой?

– Надо, – ответил Густав. Он хотел узнать ещё одну официальную возможность эмиграции в Германию. И не мог подумать о том, что это была встреча, которая внесёт много изменений в судьбу его семьи.

Глава 12. История Розы Ган

Мужчины внимательно слушали историю, неправдоподобную и страшную.

Семья Ган переехала в Германию из Советского Союза в годы холодной войны, намного раньше Густава, когда до «железного занавеса» не смели прикасаться.

Их история началась с предков-протестантов, ставших «беглецами веры». Они бежали в Россию после известного манифеста Екатерины Второй. Им не нужны были льготы, обещанные императрицей: хотели сохранить свою протестантскую веру, молиться и приучать детей к религии.

Как они попали в Казахстан? Потомков «беглецов веры» депортировали в годы войны с фашистской Германией в казахские степи, как и многих других немцев. К своей национальности у них была ещё одна отметина – они были верующими, к которым в советские времена относились сурово.

Всё было спокойно, пока сосед не написал кляузу на семью Ган в райком партии. Он сообщал, что «вредные элементы общества – баптисты – по субботам устраивают сборища в их селе. Главный среди них Яков Ган. Подозрительные личности молятся, растлевают детей и окружающих». Гром грянул немедленно: Розу вызвали к директору школы и стали спрашивать, чем занимаются по субботам её родители.

– Пьют чай с пряниками, – ответила честно Роза.

– Ты смеёшься над нами, сейчас мы к твоим пряникам кнут подберём!

Роза сжалась и не знала, что ответить. Директор школы и завуч задавали вопросы, записывали что-то в тетради, требовали назвать имена и фамилии, сколько человек и откуда они приезжают, молятся они Богу или нет, есть ли у них дети и в какой школе учатся. Она не ответила ни на один вопрос, потому что не знала ничего. Пожимала плечами и молчала.

Дома она расплакалась:

– Меня сегодня вызывали к директору. Сказали, что вы занимаетесь нехорошими делами. Вообще в школу ходить не буду.

– Ты сама видишь каждую субботу, что ничего плохого мы не делаем, пьём чай с пряниками и беседуем о жизни, – растерянно ответила мать.

Сосед злорадно поглядывал на них:

– Мало вам одной войны, сколько душ погубили и сейчас тут песни свои на немецком распеваете, войны захотели, получите гранату, фашисты недобитые.

– Глупый ты человек и злой, – ответил ему отец Розы.

Сосед, может быть, и был глупым человеком, но жизнь стала невыносимой. Классная руководительница отсадила Розу на заднюю парту и делала вид, что там пустое место. И дома было не лучше. Жизнь, простая как дважды два: помолился, поел и поспал, душила её. По ночам сон убегал и оставлял ей дикую тоску от несуразных лебедей на ковре, от огромных пуховых подушек, в которых она задыхалась. Ей редко снились светлые сны. Во сне она была окружена темнотой, вырывалась и взлетала вверх, откуда, раскинув руки, стремительно падала вниз и просыпалась в поту от страха, не понимая, где находится сейчас. Сердце ухало будто у перепёлки, попавшейся в силки, расставленные умелым охотником. Роза видела однажды на клеверном поле, как под натянутой сеткой трепыхалась птица: поднималась вверх и падала, била крыльями по зелёной траве с жёлтыми цветками и ничего не понимала. Медленно валилась на одно крыло, а за другое её поднимал человек с ружьём на плече, довольный добычей.

– А если принести Евангелие в класс, заметит кто-нибудь? – подумала однажды Роза, но не смогла это сделать. Одиночество наложило отпечаток на её лицо: большие глаза смотрели спокойно, но без малейших признаков детской беспричинной радости. Она сама не знала, огрубела ли или покрылась коростой её душа в зоне отчуждения. Роза завела дневник, записывала обиды и разные происшествия, случавшиеся с ней.