Банк Гринготс возвышался посреди аллеи. Белоснежный, нерушимый символ стабильности. Что бы ни происходило в магическом или в магловских обществах, банк продолжал свою работу. Хитрые гоблины умели проворачивать дела в свою пользу. В свою очередь, это означало, что и счета, сейфы вкладчиков тоже в надежных руках.
Поднимаясь по белоснежным мраморным ступеням, к высоким дверям с золотым тиснением, Гарри вспоминала, как коротышки пытались всучить ей штраф за ограбление банка и "угон" дракона. Про меч они тактично не вспомнили. Новоявленная леди Блэк таким тактом не обладала, припомнила и то, что они делали ставки на нее во время Турнира Трех Волшебников, не договорившись при этом о сумме выплаты самой участнице. Гоблины, скрипя зубами в вежливых улыбках, отступились. Но дополнительные пункты во все контракты вставляли исправно. Гарри так же исправно их подчеркивала красными, учительскими, чернилами и отправляла на переделку. Помнится, один только договор с Малфоями она раз пять пересылала в банк, пока гоблины не смирились с тем, что упрямства, терпения, бумаг и чернил у леди Блэк намного больше, чем у них.
Гоблин-швейцар, открывая дверь, смерил ее недовольным, почти презрительным взглядом. Так же на нее смотрели и остальные, пока она проходила по приемному залу банка. Обменник располагался в углу и представлял собой закрытую кабинку.
— Добрый день, десять галеонов в магловские фунты, — Гарри протянула сумму гоблину, сидевшему по ту сторону стекла.
Тот тряхнул ушами и заскрипел пером, выписывая чек в двух экземплярах. В это время женщина оглядывалась по сторонам.
Ничего ровным счетом не изменилось. Все также приходили волшебники, брали деньги, показывали ключи, другие гоблины отмеряли самоцветы, проверяли их на яркость, блеск и чистоту, готовили к огранке. И тем самым еще больше поражали маглорожденных волшебников, которые приходили в банк в первый раз.
— Добрый день, — о, этот голос она узнала бы из тысячи. Вернее, подобную манеру говорить: тягучую и презрительную, холодный сироп и жидкий лед в одном фиале.
Абрахас Малфой собственной персоной. Оглядев волшебника с ног до головы, Гарри вынуждена была признать, что он определенно хорош собой. Породистый, крупный мужчина, с ухоженными, холеными руками, сжимавшими трость со змеиной головой, в дорогом костюме. Платиновые волосы до середины спины, серые глаза с застывшим в них высокомерием, чувственные губы, складывающиеся в презрительную усмешку.
Рядом с ним стоял маленький Люциус. Гарри прикусила губу. Как отличался этот мальчик от того возмутительно великолепного мужчины, что учил ее ведению дел рода.
По-своему открытый, он не копировал отца, но порода чувствовалась и в нем. Длинная густая грива зачесана назад, руки в перчатках держатся спокойно и уверено, в глазах — ни тени сомнения. И лишь восхищение, когда мальчик смотрел на отца.
Гарри вспомнила, как Драко на первом курсе пытался копировать отца. К сожалению, он пошел внешностью и статью в мать, а потому смотрелись его ужимки глупо и смешно. Люциус… Люциус не переигрывал, он знал, как должно вести себя, чтобы дать почувствовать свое превосходство.
Как мило.
— Ваши деньги, мисс, подпишите чек, — гоблин подсунул бумаги, видимо, рассчитывая, что привлеченная красотой Малфоев женщина подпишет не глядя. Гарри ласково и вежливо улыбнулась и стала про себя пересчитывать, нарочито медленно, напоказ.
Если бы мог, гоблин побледнел.
— Вы забыли передать мне еще четверть фунта, — почти шепотом произнесла она, приподнимая бровь.
Она оказала банку услугу, не выставив его в дурном свете перед другими клиентами. Ведь гоблин попытался обмануть.
А пальцы уже плели мерзопакостное проклятие от жадности. Теперь этот гоблин будет чувствовать резь в животе каждый раз, когда попытается присвоить себе больше положенного или обмануть клиентов.
— Благодарю, — она спрятала деньги в трансфигурированную сегодня из картонки сумочку и вышла из кабинки.
Проходить пришлось мимо Малфоев. Абрахас оглядел ее с ног до голову и окатил ледяным презрением к потрепанному, старому платью и великоватым туфлям. И, наверное, был шокирован тем, что женщина не обратила на него ни малейшего внимания, занятая своими мыслями.
Человеческий мир поражал не меньше Косой аллеи. Гарри сначала показалось, что она оглохла и ослепла. Сенситивный шок, не иначе. В глазах рябило и пестрело самыми ядовитыми цветами и оттенками.