— Кофе… Чай… Какао…

Медленно, леди ответила:

— Чай и кекс… Я проголодалась…

Среди суеты, царившей в городе, панических лиц, расширенных ужасом глаз шнырял мистер Джонсон… Ввиду важности минуты он переменил свой ярко-изумрудный галстук на серый с красными крапинками, гладко побрился и смазал волосы бриолином: он выглядел именинником…

Мистер Джонсон в сопровождении двух агентов русской разведки подошел в сумерках к дому, где жил Казарин…

Они бесшумно поднялись по лестнице… Мистер Джонсон дважды стукнул в дверь… Ответа не было. И, надавив дверную ручку, мистер Джонсон, держа наготове револьвер, ворвался в Комнату. За ним вошли двое офицеров…

Комната была пуста… На диване лежала шинель с погонами поручика…

Окаменевший мистер Джонсон молчал… Затем, выйдя из столбняка, крикнул:

— Ушел!.. Годдем…

Он еще раз сказал ослабевшим голосом:

— Годдем…

Сверкая и кружась как хлопья огненного снега, в его голове замелькала потерянные тысяча фунтов… И, чувствуя как слабеют его ноги, мистер Джонсон сел на диван, глядя на русских офицеров.

— Ушел, — сказал один из них…

Другой выругался, длинно и цинично… Мистер Джонсон, не понимая слов, понял сущность ругательства… Он немедленно перевел его на английский, прибавив еще от себя комментарии…

Вскрытые ящики стола не обнаружили ничего…

Но в боковом ящике лежало письмо, на котором аккуратными буквами, прекрасным почерком было написано:

— Сэру Джону Гавварду, лично.

Мистер Джонсон спрятал письмо в карман. Выходя, он вдруг втянул своим носом ищейки воздух…

— Годдем, — сказал он еще раз…

Он снова вошел в комнату, втягивая воздух ноздрями…