Глава 5
В заходящих лучах солнца мы подходили к лагерю. Весть о чудесной встрече с людьми, покрытыми чешуей, взволновала всех. На другом берегу речки стояли толпы, приветствуя диковинных гостей.
- Нормально ты тут отстроился, - с нескрываемой завистью причмокнул Седой, издалека завидя постройки. - Вышки смотрю соорудил, дома каменные. Ох них.. себе! Плотина! И еще одна! Вас случайно не Архимед Ломоносович Энштейн звать? Ты точно порох не сделал?
- Не сделал, не сделал, - смущенно улыбнулся я. Мне безумно льстила похвала бывшего начальника и я с удовольствием предвкушал, как он удивится, увидев внутренний быт.
Парадным строем мы вошли на главную площадь. Люди почтительным кольцом обступили нас, с восторженным любопытством разглядывая воинов в латах. Пришла пора представить новых гостей.
- Кава нашел друга!, - закричал я
- Это ты что ли кава? - Тихо спросил меня Седой
- Ага. Это у них что-то вроде божества, - шепнул я в ответ, - тебя кстати твои как называют?
- Дядя.
- Дядя?! Оригинально, чо.
- В честь Василия Филипповича. Тебе, салаге, не понять.
- Друг кавы - Дядя!, - снова закричал я во все горло и показал на поблескивающего в полумраке Седого.
Толпа издала что-то одобрительного гула. Я мельком посмотрел на Тыкто. Вождь стоял с похоронным выражением и теребил в руке отполированную рукоятку топора. Не выдержав, я подошел.
- Это мой друг. Там, откуда я пришел, мы жили вместе и теперь очень рад, что его встретил.
Тыкто кивнул, соглашаясь со мной, но определенно не радуясь этому событию.
- Он тоже кава - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал туземец.
- Кава, - после недолгого молчания согласился я с ним, - но для своих людей. Он живет очень далеко. За морем. И потом уйдет к себе.
Последняя фраза, подействовала на Тыкто словно бальзам. Глаза его засияли как у помилованного.
- Уйдет? - переспросил он, не веря в услышанное
- Уйдет. У Дяди свой хэв и много дел.