- Перевернись. Штаны приспусти. Укол сделаю.

- А это не больно? - неожиданно спросил шедший к исцелению.

- Если мозг не задену - не больно, - сухо пошутил бывший санитар и воткнул иглу в левую ягодичную мышцу. Двойная доза слабительного перекочевала в плоть Профессора.

Наблюдавший за лечением Седой активно жестикулировал, показывая два пальца. Доктор отрицательно замотал головой. Тогда главный виновник затеи сам взял резервный шприц и по ограничитель всадил ее в правую часть зада ефрейтора Преображенского.

- Мама! - тихонько позвал пациент, принимая в себя еще две порции снадобья.

- Теперь лежи, головой вниз. В подушку уткнись. И глаза зажмурь, чтобы кровь приливала лучше. Мы кровать потрясем. Так лекарство быстрее всосется.

Вонзившийся в подушку солдат был перенесен на первоначальное место. Рота уже была на плацу и рядом со стремительно поправляющимся больным остался лишь главный по здоровью.

Через полчаса, изнемогающему от позывов воину было разрешено приоткрыть глаза и проследовать в туалет. Счастье Никодима вплотную граничило с безумием. Помимо вернувшегося зрения он получил всего лишь селевое по мощности расстройство, казавшееся однако лучшим из того, что случалось с ним в жизни.

Шкодливый шлейф тянулся за Седым всю его военную карьеру, заставляя неподготовленные сердца поднимать давление до жирафовой планки. Старательный летописец издал бы не один том о его похождениях, но такового хрониста судьба, увы, не предоставила, вместо этого бросая Дядю, словно спелый одуванчик, из одной военчасти в другую. Продолжив службу Родине и после армии, Седой чудом избежал гибели, пройдя первую чеченскую. Из его десантного отряда целыми вернулись лишь двое, поэтому вдоволь нахлебавшись войны Седой завязал дуло автомата тугим узлом и отправился пытать счастья на гражданке. Закончив институт и устроившись, как он сам говаривал, в юридическую контору, консультирующую олигархов по различным оффшорным вопросам, Дядя по-пожарному быстро полез по карьерной лестнице, винтовые ступени которой привели его в конце концов в банк. Где он и нанял меня, как подающее надежды молодое дарование.

Спустя много лет дарование демонстрировало Дяде чигирь и двух ослов, крутивших привод. Животные обратили Седого в упоительное изумление. На подобные штучки завоеватель планеты не отвлекался и теперь, судя по всему, хотел с моей помощью совершить мощный прогрессивный рывок.

- Надо будет у тебя пару осликов взять, - потирал он бритый подбородок, - будут шатер мой таскать. Удобно.

Я не комментировал. В моей голове уже давно комбинировались пакеты товаров и услуг, попадающие под торговлю. Осталось лишь правильно выйти на разговор.

***

Вернувшись в лагерь мы заметили Быка. Я подозвал его, и лично представил Седому.

- Хорош, - одобрительно отозвался он, - я его еще в первый вечер заметил. Силен небось?

- Круче нет, вроде, - похвалился я, довольный высокой оценкой.

- А ну ударь!

Седой подошел к Быку и стоял прямо напротив него. Они были примерно одного роста и наверное схожего веса. Но если Бык был похож на волосатую гору, мрачно взирающую из под косматых бровей, то Седой напоминал древнерусского витязя, глядящего на супостата с ироничной издевкой.

- Давай, - повторил он, смотря Быку прямо в глаза, - бей!

Я уже открыл рот, чтобы прекратить это показательное выступление, когда дикарь резко выбросил руку вперед, целясь в лицо. Седой легко нырнул вниз, схватил Быка за пояс и приподняв потерявшую равновесие ногу, бросил на землю. Поверженный туземец грузно рухнул на спину, подняв завесу сухой желтой пыли. Не ожидавший такого исхода громила вскочил и, наклонив голову, бросился вперед.