Две идеи более всех других владели изобретательным умом Циолковского: мысль об управляемом металлическом аэростате и мечта о полетах за пределы атмосферы, в мировое пространство. Об этих технических замыслах, составляющих самое главное в идейном наследии Циолковского, мы побеседуем подробно во второй половине книги. В настоящей же части книги, посвященной жизнеописанию изобретателя, расскажем лишь о том, какими средствами пытался Циолковский обратить внимание других на дорогие ему идеи. Начнем с пропаганды проекта дирижабля.

Для привлечения общественного внимания к своим трудам Циолковский, можно сказать, сделал все, что было в его силах. Им составлена прежде всего общепонятная книга, популяризующая основные вопросы теории управляемого воздухоплавания: «Простое учение о воздушном корабле и его построении». Книга была издана в 1898 г. как приложение к московскому журналу «Общедоступная техника», а спустя 6 лет вышла новым, дополненным изданием. Для своего времени это была превосходная популяризация, необыкновенно ясно излагающая серьезный технический предмет. До известной степени «Простое учение» сохраняет свое значение даже в наши дни, как труд, вводящий в круг основных вопросов аэронавтики. Главная цель сочинения — пропаганда идеи металлического дирижабля. Заканчивается книга следующими строками:

«Весьма вероятно, что многие, выслушавшие меня, не будут достаточно убеждены. Не запирайте книгу в шкаф, а передайте ее другому; пусть она путешествует. Может быть, со временем она встретит людей, которые поймут ее иначе».

Обстоятельное исследование на ту же тему публикуется им впоследствии под заглавием «Аэростат и аэроплан» в петербургском журнале «Воздухоплаватель» в продолжение четырех лет (1905–1908). Работа эта выполнена настолько тщательно, что когда спустя четверть века издатели его «Избранных трудов» приступили к ее редактированию, оказалось, что «самый придирчивый просмотр не потребовал никаких поправок в ее формулах и выводах». (Работа вошла в собрание сочинений под заглавием «Теория металлического аэростата».)

Независимо от этого, Циолковский обращается и непосредственно к ученым-специалистам, стремится ознакомить со своим проектом научные объединения царской России: в Петербурге — «Техническое общество» — (имевшее в своем составе специальный воздухоплавательный отдел), а в Москве — «Общество содействия успехам опытных наук им. Леденцова», оказывавшее помощь изобретателям советами и материальными средствами. История этих стараний Циолковского влиться в русло официальной науки дореволюционной России восходит ко времени жизни его в Боровске, когда изобретатель, еще в 1890 г., послал знаменитому химику Менделееву (прикосновенному и к проблеме воздухоплавания) свою рукопись о дирижабле; к рукописи была приложена бумажная модель складывающейся оболочки проектируемого воздушного корабля, модель в ¾ метра длиною.

«Не знаю, подействовало ли мое письмо или модель, — рассказывает Циолковский, — вспомнил ли добрейший профессор трагическую историю изобретателей и мыслителей, позорящую человечество, но только он обратился с моей рукописью и моделью в 7-й воздухоплавательный отдел Технического общества, к Е. В. Федорову, прося его сделать доклад в Обществе. Докладчик сообщил, что мысль строить аэростаты из металла заслуживает внимания, так как металл не пропускает газа и потому удешевляет полеты и способствует их продолжительности. Далее он говорит, что расчеты изобретателя совершенно правильны[5], однако, постройка аэростата из металла представляет огромное затруднение. Если со временем и будут строить металлические оболочки, то все же это будет совершенно бесполезно, даже вредно, так как „аэростат должен навсегда, силою вещей, остаться игрушкой ветров“»…

Этот решительный приговор отвергал не только дирижабль Циолковского, но и все управляемое воздухоплавание вообще. Известно, как блестяще было опрокинуто утверждение официального специалиста дальнейшим развитием аэронавтики.

Не менее суров был приговор комиссии Леденцовского общества, произнесенный четверть века спустя (в 1914 г.), когда Циолковский послал Обществу уже не бумажную, а металлическую модель оболочки своего дирижабля; модель эту изобретатель имел возможность изготовить благодаря средствам в сумме 400 рублей, отпущенным ему тем же Обществом. Рассмотрев модель, комиссия дала пространное отрицательное заключение, которое, однако, Циолковский затем опроверг во всех пунктах убедительными доводами и фактическими ссылками.

Недоверие специалистов к тщательно продуманному проекту Циолковского не ослабляло его настойчивости, не лишало его веры в свои силы, не нарушало даже его спокойной, полной достоинства манеры обращения с противниками. «В отношении моих судей, — пишет он, — я всегда был достаточно корректен. Мой разбор их произведений был только указанием их математических ошибок. Никогда не позволял я себе быть голословным, как они. Почему же и они не укажут на мои промахи в основаниях или расчетах?» «В моих сочинениях, посвященных металлическому дирижаблю, — пишет он в другом месте, — несколько тысяч расчетов и формул высшей математики. Ни одной ошибки в этих трудах почтенные консультанты не благоволили мне указать. В этих работах разобраны все возбужденные ими вопросы и решены удовлетворительно. Не я виноват, что мои труды не были достаточно рассмотрены моими судьями».

Благожелательное отношение к своим работам встретил Циолковский только со стороны Академии наук. Правда, до революции Академия не имела отделения технических наук в своем составе и не могла поэтому рассматривать проекта дирижабля. Но познакомившись с исследовательскими аэродинамическими опытами Циолковского, Академия дала о них положительный отзыв, признав, что «опыты Циолковского многочисленны, разнообразны, интересны и заслуживают внимания». Автор был поощрен денежной поддержкой (470 р.), отпущенной ему Академией на продолжение опытов.

Надо отметить, что опытные исследования Циолковского вообще находили в научных кругах более высокую оценку, нежели проекты и технические идеи. Так, проф. Н. Е. Жуковский еще в 90-х годах отозвался об одной экспериментальной работе Циолковского в таких выражениях: «Оригинальный метод исследования, рассуждения и остроумные опыты автора характеризуют его как талантливого экспериментатора… Вычисления его, применительно к летанию птиц и насекомых, верны и вполне совпадают с современными воззрениями на этот предмет». В результате такого отзыва Циолковский и получил от Леденцовского общества 400 рублей на устройство модели своего дирижабля, впоследствии раскритикованной экспертами Общества.

Материальная поддержка, полученная Циолковским от Академии наук и Леденцовского общества, была чересчур ничтожна для грандиозных проектов и работ, намеченных изобретателем. Широкая общественность, к которой, как увидим дальше, взывал Циолковский, откликнулась лишь однажды, но отклик этот, в сущности, не дал никакого результата. Во время русско-японской войны, в 1904 г., московская газета «Русское Слово» открыла подписку на сооружение металлического дирижабля Циолковского, имея в виду военные цели — ускорение переброски войск в Манчжурию. Было собрано около 500 рублей, которые, однако, не попали в руки изобретателя, а остались в кассе издательства. Еще в 1913 г., спустя девять лет, Циолковский жаловался, что деньги эти лежат у газеты и она не знает, что с ними делать: «Один из моих знакомых был в конторе газеты и предлагал отдать их мне на продолжение моих работ. В конторе это не нашли возможным; однако, сказали, что деньги сохраняются и только понемногу погашаются вследствие неизбежных канцелярских расходов по их хранению и отчетности. Возможно, — иронически заканчивает Циолковский, — что теперь они уже погасились».

Циолковский не делал секрета из своих изобретений и бескорыстно делился подробностями с каждым, кто выказывал к ним интерес. Менее всего походил он на изобретателя, преследующего личные выгоды. Двери его мастерской были широко открыты для всех. Каждый, желающий мог осмотреть модель оболочки его дирижабля и получить от изобретателя объяснения. «Считаю полезным, — объявлял он печатно, — показывать их всем интересующимся, в особенности молодежи. Таким образам, дорогое мне дело может продолжаться и без меня; я же истощил все усилия и делаю последнюю попытку обратить внимание людей на великое для них дело. Желательно показать модели инженерам, фабрикантам, студентам, старшим учащимся учебных заведений, рабочим и всем практическим людям». Не его вина, что на приглашение откликнулись лишь немногие: в губернском городе Калуге нашлось не более сотни любопытных. Во всяком случае мнение о Циолковском как о нелюдимом чудаке, угрюмо замкнувшемся в своей мастерской, весьма далеко от истины: напротив, он настойчиво искал общественной поддержки.