— Ах-ах! Ах!

Я вскрикивала, заставляя себя преодолевать боль. Все скрипело и трещало, огонь проносился по моим сломанным ребрам с таким жаром, что щипало глаза. Я подозревала, что так чувствовал себя Уолтер каждый раз, когда он садился или вставал. В следующий раз, когда я увижу его, я спрошу.

И я надеялась, что увижу его в ближайшие несколько часов.

Ужасная часть моего будущего держалась на надежде. Я надеялась, что электрическая машина уцелела. Что у меня получится ее завести. Что Уолтер все еще ночевал в импровизированной пещере среди холмов — прошло как минимум пару недель с тех пор, как я видела его в последний раз, когда я сдала себя полиции для перезагрузки.

И я надеялась, что это сработало.

Я повернулась и уперлась в решетку тележки. Большая часть наемников исчезла, так что мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы убирать ногу с капота. Трещина на лобовом стекле и много вмятин на кузове. Но двигатель должен быть в порядке.

Единственная проблема — если я правильно помнила — была в том, что батарея была разряжена.

Мне понадобилась почти целая минута, чтобы медленно пробраться к водительской стороне машины. Его негабаритные шины торчали из широкой рамы, а сама кабина была подвешена почти на три фута.

Я задыхалась, когда прижалась к двери. Это было жалко, но мне нужно было подождать еще минуту, прежде чем я смогу собраться с силами, чтобы открыть ее. Затем я плюхнулась на сиденье и откинулась, насколько могла, втягивая неглубокие, едва достаточные для того, чтобы оставаться в сознании, глотки воздуха.

Хорошей новостью было то, что кабина выглядела целой. Кровь была брызгами везде, конечно. И какой-то помет был на половицах. Но кроме этого все было на месте. Я нажала ногой на педаль тормоза и повернула ключ.

Ничего.

С таким же успехом я могла бы помолиться и удариться головой о руль, это не принесло мне пользу.

Зима высасывала жизнь из дневного света. Я не видела солнца из-за облаков, но по тому, насколько холоднее стало, я могла сказать, что оно уже миновало зенит. Мне повезет, если осталось хотя бы три часа до наступления темноты.

Мое положение быстро стало отчаянным. С наступлением ночи и важными жидкостями, вытекающими из меня в нескольких неудобных местах, я знала, что мне нужно было найти убежище. И припасы.

В будке контрольно-пропускного пункта ничего не осталось. Мы с Ашей разграбили ее вплоть до подвала — и даже если мы что-то упустили, кто-то другой уже пришел и нашел это. Вероятно, тот же человек, который украл все оружие мертвых наемников.

Раньше я этого не понимала, потому что всю свою энергию тратила на то, чтобы оставаться в сознании, но в поле зрения не было оружия. Хотя эти ружья не принесли бы особой пользы: их автокузнец был уничтожен, и не было способа получить больше патронов. Они могли стрелять только тем, что у них осталось в обоймах. А этого было мало.

Холодный ветер непрерывным потоком дул в открытые окна машины. Я должна была убраться от этой погоды. Этот контрольно-пропускной пункт был единственным местом на многие мили с какой-то крышей.

Выходить из машины было больнее, чем вытаскивать себя из промерзшей земли. Ветер бил меня сильнее, чем раньше. Я вдруг осознала, насколько я промокла. Как мне было холодно. Жесткость осела внутри моих суставов и делала практически невозможным движение. Приходилось шаркать к контрольно-пропускному пункту; каждый резкий шаг вызывал новую волну боли.

КПП был слишком далеко. Я не дойду. И я остановила свой взгляд на мятом пикапе: если я смогу проковылять двадцать с лишним ярдов, я смогу на мгновение прислониться к капоту и выкашлять лед из легких. Если я не смогу, у меня не будет другого выбора, кроме как сидеть на пропитанной мокрым снегом земле — это был верный способ привлечь самый неприятный вид насекомых, который могло предложить Ничто.

Я опустила голову и шаркала, пока не врезалась в фару грузовика со стороны водителя. Осколки стекла впились мне бедро сквозь штаны, но я почти не заметила.