Вирус, вирус, вирус. Онлайн-трансляции, Медуза и Афиша: вирус, вирус, вирус. Мир: 10 000 смертей, Россия: 100 заболевших, ВОЗ: проводит первое тестирование вакцины. Мемы: про самоизоляцию, раскупленную гречку, туалетную бумагу и видеотрансляции. Главврач московской инфекционной больницы Денис Проценко: я за то, чтобы город закрыли.

А ты идёшь гулять.

По улицам Италии бродят кабаны с поросятами, в каналах Венеции кристально чистая вода, в фонтане Треви резвятся утки, у порта Кальяри играют дельфины. В Китае слоны, в отсутствие людей, напиваются кукурузного виски и безмятежно засыпают в полях. Знакомая из Греции строчит: у нас стал чище воздух. В Москве это также единственное значимое изменение – но всё же достаточный повод, чтобы сбежать из дома.

Небо – сине-голубой закатный градиент. В тишину пустынных улиц прокрадываются колокольчики – подрагивает звонок на велосипедах курьеров Яндекс.Еды. Их жёлтые спины проносятся вдоль по синему небу – κραςυβο.

На колёса испуганно оборачивается тёмный французский бульдог. Он сидит у несоразмерно массивного здания сталинских времён, и суровые собачьи черты меркнут в сравнении с исполинским гранитом. Пытается как можно сильнее поджать лапки, чтобы на стылой плитке не так зябко было сидеть, но получается не очень – и тонкий хвостик неестественно изгибается в судороге.

2

Над большеглазой мордашкой отсвечивают два перечёркнутых круга: с собаками нельзя и курение запрещено. Он принюхивается к кнопке вызова персонала для людей с инвалидностью, но тут же отдёргивается: вжух! – прямо над его ушками проносится очередной велосипед.

Проходит три часа – и ты совсем запутываешься. Район тебе не знаком. Под ногами – трамвайные пути, под мостом – железнодорожные. Тьма взбалтывается неизвестной природы паром, в лёгкие пробирается запах горелой проводки. Из некогда жилого дома торчат деревянно-волокняные потроха. Кто-то ласково вставил в них маленькие разноцветные камушки, они поблёскивают в свете фонаря – забытая сокровищница египетских пирамид.

3

В храме напротив – от асфальта до купола вытянулся аккуратненький застекленный лифт. Его тёмно-бирюзовая оболочка мягко оттеняет лазурит храмовых стен. Тебя внутренне коробит. Почему? Ну лифт и лифт? Что плохого в том, что батюшки добираются до небес в механической коробочке, тем более такой симпатичной? Не можешь побороть пренебрежение и презрительно усмехаешься.

Очень замёрзли руки, и очень хочется в туалет.

Мимо статуй Церетели и заброшенных особняков, мимо университетских корпусов и автобусных остановок ты бредёшь в поисках выхода, но он ускользает и переводит тебя на новый виток. Навигатор перестал быть уверен хоть в чём-то и апатично вскинул кверху лапки.

Наконец, набредаешь на свой же университет. Через стеклянную стену видишь, что весь свет включён. Яркими холодными лучами освещено всё: от турникетов и умного гардероба до лестниц и вендинговых аппаратов. Только вот людей нет.

Ещё неделю назад здесь проходили два студента бакалавриата, парень и девушка. Он читал ей наизусть «А судьи кто», с выражением и харизмой, а она улыбалось вовсю – маленькая девчонка в красной майке с большими глазами и тёмным каре. В такт его словам она спрыгивала по ступенькам лестницы:

Где,

Укажите нам,

Отечества

Отцы,