Ульф кивнул.

- Он придет к тебе, когда ты отдохнешь после дороги.

Но Уттуннике лишь покачала головой.

- Я не так стара, чтоб греть свои ноги у костра день и ночь, да и дороги у вас хорошие. Передай ему, что я жду у шатра уже сегодня вечером или сама приду туда, где мы можем долго говорить. Многое я хочу поведать твоему господину, а если он позволит, то и ты приходи. Иногда простой охотник увидит то, что мудрец не заметит…

- Приду, если приглашаешь, - серьезно ответил Ульф.

Внезапно, хитрая улыбка озарила круглое лицо шаманки.

- Так просто согласишься сидеть всю ночь в моем шатре? Неужели не ожидает тебя к вечеру молодая жена? До сих пор так сам и живешь, как дерево на скалистой вершине?

- Я все жду, пока мне улыбнется удача, и ты отдашь за меня одну из своих чернокосых красавиц, - засмеялся воин. - А нет - так и останусь всю жизнь одиноким, разве что ты, матушка, всегда будешь в моем сердце.

- Ох, мальчишка, - Уттуннике аж ногой притопнула, - правильно Великая Мать не дала мужчинам права решать, когда следует род продолжать! Всё не о том думаете, да важное на потом откладываете, а жизнь, как речка быстрая: течет вперед, не догонишь.

- Не сердись на меня, просто я не встретил еще свою судьбу, да и много горя могу принести я своей избраннице. Хотя в одном, матушка, ты угадала - есть кому ждать меня дома. Я отыскал и вернул сестру, с которой не виделся около пятнадцати лет. Теперь она живет тут, в городе. Я обязательно познакомлю вас.

- Сестра? - ахнула шаманка, - ты не говорил о ней.

- Боялся поверить в то, что она выжила. За столько лет почти потерял надежду, и все-таки мы с Хальвардом нашли ее.

- Ну что ж, буду рада ей, как родной дочери. Наш очаг всегда согреет и ее, и тебя.

Ульф тепло обнял шаманку, простился с ней и отправился вверх, к замку.

В тот же вечер устроили грандиозное празднование. На улицах играла музыка, перекатывался громкий смех, холод не заставил весельчаков разойтись по домам, даже когда белые звезды усеяли небо. Над огнем дымились котелки с горячим вином, обильно разбавленным медом, а рядом с кострами уже вовсю обменивались новостями, рассказывали невероятные истории или просто болтали о жизни в городе и пустоши.

Матушка Уттуннике, приняв официальные приветствия, незаметно удалилась в свой шатер, предоставив молодежи возможность веселиться хоть до утра. Юным сердцам нужны и смех, и гулянье, ни к чему холодному взгляду старости остужать радость встречи. Однако тревога грызла изнутри, неспокойно было на душе у шаманки.

Тихонько выйдя из шатра и обогнув краем горящие костры, около которых толпились люди, Уттуннике вышла из под сени деревьев на открытое место и присела на заснеженную скамейку, стоящую у дороги. Прикрыв глаза, она наслаждалась тишиной и красотой звездной ночи. Здесь, южнее гор, зима была гораздо мягче, чем в ее родных краях. Ледяные северные ветра, перевалив через горы, теряли чуть ли не половину силы. Солнце, хоть и ползло днем невысоко по небу, каждое утро исправно появлялось из-за горизонта, а не пряталась на долгие дни от людей.

В ночной тишине шаманка уловила едва слышные шаги, а затем словно вспомнив что-то давно забытое, улыбнулась. К Уттуннике шли трое, закутанные в плащи с капюшонами. В одном по характерной мягкой походке шаманка сразу признала Ульфа Ньорда, второй, самый высокий из троицы, несомненно был правителем, а вот третий был ей незнаком, невысокий и гибкий, рядом с двумя рослыми воинами он выглядел почти совсем ребенком.