Спустя полчаса офицеры-охотники, в окружении солдат, двинулись в обратный путь. Среди всей этой словесной шелухи мы уделили серьезное внимание только одному короткому разговору немецкого майора и полицая. Он привлек нас еще тем, что немец свободно говорил по-русски.

– Галушкин!

– Слушаюсь, господин майор!

– Передашь Гоноровскому, чтобы был у меня в десять утра.

– Так точно, господин майор! Передам всенепременно пану Стефану!

– Свободен!

Когда мы передали содержание разговора командиру, тот думал недолго.

– Судя по всему, это ягдкоманда. Каратели. Стефан Гоноровский. Запомню. Здесь, в Западной Беларуси, много поляков. Также можно предположить, что этот отряд и есть причина гибели наших разведгрупп. Как ты думаешь, Володя?

– Вполне возможно, командир. Среди них хватает националистов и врагов Советской власти. Этот пан точно из таких!

Не успели мы устроиться на ночь, как началась пурга. Снег даже не падал, он многочисленными вихрями крутился среди деревьев. Укрытые с ног до головы парашютами, мы спокойно и даже в тепле провели эту ночь. Правда, утром пришлось откапываться и вытаптывать площадку. С деревьев то и дело на голову падали пласты снега, и было только слышно, как трещат на морозе деревья.

Увязая в снегу по колено, подобрались к большаку. Нам нужен был язык. Им стал крестьянин, ехавший в санях. Назвался Михасем Бурко. Перепуганный до смерти, сбиваясь с русского на белорусский язык, мужик рассказал нам, что немцев в деревнях нет, но при этом в районе они крепко держали власть в своих руках, благодаря карательному отряду пана Стефана. Они появились около года тому назад. Сначала их было полтора десятка, но уже сейчас стало намного больше. Точного числа карателей крестьянин, ясное дело, не знал. С самого начала они расстреляли всех тех, кто имел хоть какое-то отношение к советской власти, потом, по слухам, уничтожили в лесах две небольшие группы партизан и каких-то парашютистов. У Гоноровского в каждой деревне свои люди есть. Зверствуют они не так чтобы сильно, но если в чем-то провинился, то пощады не жди. Пытают, мучают, а потом расстреливают, как самого виновника, так и всю его семью. Получив первичную информацию, мы отпустили крестьянина, при этом предупредив, что за длинный язык пытать мы никого не будем, а вот пулю пустить в лоб – это запросто сделаем.

Теперь нам нужен был транспорт. Мы настроились на долгое ожидание, но удача не покинула нас. Благодаря «отряду Гоноровского», уничтожившему партизанское движение в зародыше, немцы здесь оказались непуганые и легко поддались на простейшую уловку под названием «патруль на дороге». Трупы солдата-водителя и фельдфебеля-связиста скинули в овраг и забросали снегом, потом погрузились в машину и поехали.

Спустя полчаса показалась деревня, которую нам надо было объехать, но накатанный путь лежал именно через нее, а ехать по снежной целине (до этого дня снег шел не переставая и теперь лежал на земле толстым слоем, скрывая все неровности почвы) было опасно и тактически неправильно. Что это за чокнутые фрицы, которые по нормальным дорогам не ездят? Въехать мы въехали, но неожиданно в центре села наткнулись на толпу местных жителей. Люди, увидев машину с немцами, бросали на нас угрюмые взгляды, а потом переводили их на двух мужчин, женщину и двоих мальчишек-подростков, стоящих у крыльца большого дома. Все они были сильно избиты. За их спиной, на крыльце, стоял в белом расстегнутом полушубке мужчина в окружении трех вооруженных людей. Между пленниками и местными жителями находилось еще восемь охранников, с винтовками в руках. Нетрудно было понять, что это те самые каратели, о которых рассказал нам крестьянин.

Я думал, что мы проедем мимо них, но вдруг неожиданно наша полуторка остановилась. Боковая дверь машины открылась, и на снег спрыгнул в форме обер-лейтенанта Камышев.

– Унтер-офицер Димиц!! – раздался его громкий крик.

Спрыгнув с машины, я подбежал к нему и вытянулся в струнку, как и полагается настоящему немецкому солдату.

– Работаем тихо. Главаря – живым, – негромко, но по-немецки произнес командир.

«Зачем?! Это не наше дело», – подумал я, но вместо этого бодро и громко отрапортовал:

– Яволь, герр обер-лейтенант!

Затем четко развернувшись, побежал к ребятам, сидевшим в кузове, под тентом, как и положено дисциплинированным немецким солдатам.