В небольшой, тесной спальне стоял мускусный запах бурного секса. Тела обоих блестели капельками пота. Над головой медленно вращались лопасти вентилятора.

Мятые простыни были влажными. Жалюзи опущены, преграждая путь лучам полуденного солнца. На ночном столике горели ароматизированные свечи, отбрасывая дрожащие отблески на выцветшие обои в цветочек и висевшее на стене распятие.

Впрочем, сонная атмосфера была обманчива. Время поджимало, и они в оставшиеся минуты отчаянно пытались выжать из них последние капли удовольствия. Вскоре две ее дочери вернутся из школы. Не хотелось бы тратить ценные мгновения на выяснение отношений.

Он не в первый раз умолял ее подать на развод, чтобы она могла выйти за него замуж. Но она католичка. Католики не разводятся.

– Да, я изменяю мужу, – негромко сказала она. – Но мой грех касается лишь нас двоих. Мы единственные о нем знаем. Кроме моего исповедника.

– Ты рассказала про наши отношения исповеднику?

– Да, причем несколько раз. Но я больше не пойду на исповедь. Мне стыдно.

Она села и, подвинувшись к краю кровати, отвернулась он него. Ее темные, влажные волосы налипли ей на шею. В стоявшем в углу трюмо ему было видно ее отражение. Смуглая спина, тонкая талия, плавно переходящая в широкие бедра. На пояснице – две небольших ямочки.

Она была критического мнения о своей фигуре: бедра чересчур широки, ноги толстоваты. Ему же, наоборот, нравились ее женственные формы и смуглая, мексиканская кожа. Она даже на вкус мексиканская, говорил он ей. Разумеется, страстный шепот ничего не значит, и все же ей была приятна его похвала.

Он протянул руку и погладил ее спину.

– В том, что мы делаем, нет ничего дурного. Тебе нечего стесняться. Когда ты говоришь, что тебе стыдно за нас, я чувствую себя полным ничтожеством.

Собственно говоря, их постельному роману было всего четыре месяца. До этого они почти год боролись с собственной совестью. Их офисы находились на разных этажах, но они часто сталкивались в лифте офисного небоскреба. Их знакомство состоялось в столовой цокольного этажа. Он случайно толкнул ее, и она разлила кофе. Они виновато улыбнулись друг другу и обменялись извинениями.

Вскоре они уже вместе проводили обеденный перерыв и «кофейные паузы». Встречи в столовой вошли в привычку, привычка постепенно переросла в потребность. Им было важно видеть друг друга, встречи поднимали обоим настроение. Выходные растягивались на целую вечность, превращаясь в пытку. Казалось, что понедельник, когда они снова увидятся, никогда не наступит. Она начали задерживаться на работе сверхурочно, чтобы урвать еще несколько бесценных моментов, прежде чем разойтись по домам.

Однажды вечером, когда они вместе уходили с работы, пошел дождь. Он предложил довезти ее до дома.

Она покачала головой.

– Нет, я, как обычно, поеду на автобусе. Но все равно спасибо.

Посмотрев друг на друга с тоской и сожалением, они пожелали друг другу доброй ночи и расстались. Прижимая к груди сумочку и сжимая во второй хлипкий зонтик, она бросилась под проливным дождем к автобусной остановке на углу.

Она все еще стояла там в своем тонком плаще, когда у тротуара остановилась машина. Он опустил стекло со стороны пассажирского сиденья.

– Прошу тебя, садись.

– Скоро придет автобус.