Часть вторая.

Огромный «бублик» орбитального Центра Управления висел над планетой, прикрываясь от открытого космоса естественным её спутником, совсем, казалось бы, невзрачный на фоне серебристо-черного с желтыми вкраплениями небесного тела, но разглядеть металлический блеск инопланетной рукотворной громадины было легко даже в самые слабенькие, любительские телескопы. Но с интересом, пристально и жадно его разглядывали, пожалуй, лишь в первые месяцы после начала Вторжения, а потом, как и водится среди людей, ажиотажный, подстегиваемый газетами и телевидением интерес угас: ну, висит себе и висит здоровенная дурында где-то возле Луны, никому от нее ни жарко, ни холодно, а вот поесть самому, накормить детей, проверить, как они сделали уроки, поболтать с соседом, выпить пивка или чего покрепче раз-другой в неделю – это совсем другое дело.

За те двести метров просторного, но низкого коридора, сплошь облицованного светло-бежевыми панелями, что вел от стыковочного узла – так по старинке называли огромный, почти километровый ангар для приема челноков с планеты – до жилых помещений Центра, даже усиленные псевдомышцы Кира устали от практически непрерывного кивания головой – символического отдания чести в закрытых космических помещениях, согласно нигде и никогда не писанному ритуалу. Коридор, пересекаемый еще добрым десятком рукотворных тоннелей, переходов и шлюзов, напоминал муравейник по количеству и внешне хаотичному передвижению по нему множества людей. И хотя Кир еще на планете, перед посадкой в челнок, максимально «приглушил» свои сенсорные способности – тонкость слуха, обоняние, остроту зрения и прочие – непрерывный гул голосов, что-то обсуждающих на ходу, стук каблуков по напольному покрытию, гудение за стенами коридора механизмов создавали здесь необычный, поначалу сильно раздражающий и мешающий сосредоточиться, фон, от которого давным-давно бывший унтер-офицер успел здорово отвыкнуть за время своего пребывания «внизу».

Надолго задерживаться здесь, в Центре, Кир не собирался, однако, зная о дефиците свободных помещений на любой космической станции, предпочел озаботиться ночлегом заранее, сразу после прибытия, чтобы не изображать дремоту, сидя в каком-нибудь амортизационном кресле аварийно-спасательного помещения отдела снабжения. Несмотря на все свои сверхчеловеческие способности, отдыхать пришелец предпочитал именно по-человечески.

И у самого шлюза – дверей по планетарной, «сухопутной» терминологии, Кир совершенно неожиданно столкнулся лицом к лицу с… Кис!

– Ой, крестник! – засмеялась обрадованная такой встречей Ирина Сергеевна. – Как ты тут оказался, в этом Содоме с Гоморрой? Тебя же всегда привлекал вольный ветер прерий и свободные пространства больших планет.

Маленькая рыжеватая женщина ничуть не изменилась с момента их последней встречи – все такая же веселая, шустрая, обаятельная. Не знающие её ближе люди никогда бы не поверили, насколько беспощадной, безжалостной и жестокой она умеет быть при необходимости. Обо всем этом Кир знал не понаслышке, но отношение его к Кис было и в самом деле подобным отношениям крестного с крестницей, ведь именно Ирину он увидел в первые свои мгновения возрождения к новой жизни.

– Здравствуй, милая! – Кир от души обнял Кис. – А ты какими судьбами? У меня-то здесь интерес сугубо меркантильный, денек-другой посижу и – обратно, в прерии, на вольный ветер, планета – вон, под нами крутится. А ты, пока мы не виделись, разве превратилась в станционную сиделицу?

– У меня уйма новостей, – хитренько прищурившись объявила Кис. – Думаю, кое-какие из них и тебя обрадуют, но сначала…

– …ты хочешь нормально покушать, – засмеялся Кир, памятуя о чисто человеческих привычках старой знакомой. – Боюсь, здешняя кухня тебе не придется по вкусу.