— А что за гудок был недавно? — спросил я. — Длинный такой. Разбудил меня.
— Не знаю, — пожал плечами Петров.
— И я не знаю, — сказал Боширов.
— На этом месте в шестьдесят четвёртом году крушение поезда было, — объяснила Любовь Михайловна. — Речка Кушка размыла по весне насыпь… Машинисты вовремя заметили, экстренно затормозили. Сами погибли, но людей спасли. С тех пор каждый раз здесь дают гудок.
— Достойно, — сказал Петров.
Я проснулся в пять утра. Оделся, слез с полки, сходи в туалет, умылся и почистил зубы. За окном уже рассвело. Поезд, не торопясь, шёл вдоль шоссейной дороги. За дорогой тянулись уже знакомые рыжие сопки. Справа, вдали, показались первые строения. За ними, на сопках, я различил «Алёшу» — памятник советскому воину и, чуть дальше, Крест. Это была Кушка.
Сладкое чувство возвращения домой медленно заполнило моё сердце.
Глава пятая
Дела кушкинские. Силы и возраст
Кушка встретила нас ясным голубым небом и горячим южным ветерком со стороны Афганистана. Не пыльной бурей и на том спасибо. А к среднеазиатской жаре за этот год я как-то даже уже привык. Впрочем, утро было раннее, и жара ещё не началась.
Такси в Кушке не было. Вообще, здесь было очень мало личных автомобилей.
Я уже давно понял эту особенность Советского Союза: всё для людей на словах, но на деле — выборочно. Да, бесплатная медицина, образование и жильё. Но всё, что касается личного комфорта и удобства почему-то в загоне. Та же бытовая техника — примитивна и убога, даже с учётом уровня развития здешней цивилизации. То же относится и к личным средствам передвижения. Начиная от тяжёлых неповоротливых велосипедов и заканчивая малосильными корявыми авто типа «москвич» или, не приведи Создатель, «запорожец». Только недавно на новом автозаводе в Тольятти начали собирать относительно приличную машину ВАЗ-2101 «Жигули». Ну и ГАЗ-24 «Волга», на которой я уже поездил, тоже была ничего. Однако купить что первую, что вторую для обычного советского человека представляло практически неразрешимую проблему. Не потому, что денег не было — были у людей деньги на сберкнижках. Машин производилось мало, не хватало их. Поэтому — или ходи пешком, или пользуйся общественным транспортом.
Общественный транспорт в Кушке тоже отсутствовал, поэтому мы, пройдя ещё раз пограничный контроль, отправились пешком.
Через привокзальную площадь вышли к стадиону, пересекли футбольное поле, поднялись к улице Октябрьской. Дальше — мимо строящейся гостиницы и школы до второго перекрёстка, потом срезать через двор и — вот он дом, милый дом. Подумать не мог, что буду так рад встрече. Не только с домом, с Кушкой. Соскучился, оказывается, надо же.
Часы показывали шесть тридцать пять. Ключи у меня были, но я позвонил. За дверью раздались шаги, дверь открылась. Папа! В бриджах с подтяжками, ослепительно белой майке и тапочках.
— Доброе утро, папа! А вот и я.
— Серёжка! — отец затащил меня в квартиру, обнял, поцеловал. — Приехал! Ты почему телеграмму не дал, что сегодня приезжаешь? Я бы встретил.
— Прости, пап, как-то не подумал… Да чего там встречать, я сам добрался прекрасно, чемодан не тяжёлый. Тем более, мне помогли. Заходите, товарищ капитан, товарищ старший лейтенант!
— Здравия желаем! — синхронно поздоровались Петров и Боширов. — Разрешите?
— Здравия желаю, товарищи, — несколько удивлённо промолвил отец. — Прошу. Вы ко мне?