— Так, значит… — хотел спросить я и осекся, вспомнив смешки шоферни из нашего гаража, когда я очухался после «вчерашнего» — празднования Дня Нечаянной радости, затянувшегося на две недели.

«Это ты на каковском языке трепался? — спросил меня мой механик Зуев, неряшливый, вечно пьяный мужичок, за которым постоянно приходилось все переделывать. — Вроде какую-то Зизи всю ночь звал. Француженка, что ли?»

Мужики захохотали. С тех пор как я перешел на машину хозяина, в наших отношениях образовалась трещина. В домино играть уже не звали, пробовали даже задевать, но скоро успокоились — спортзал, где я осваивал премудрости каратэ, для меня был открыт в любое время суток, не говоря уже об инструкторах, готовых заниматься со мной когда угодно, стоило лишь позвонить… Да и не было у меня времени на домино, если по правде…

Я тогда подумал, что меня разыгрывают, но теперь это совпадало с тем, что недавно говорила Елена Борисовна.

Хозяин, как всегда, прочел мои мысли.

— Ну, припоминаешь? — ласково спросил он, заглядывая в глаза.

— Да вроде… — уклончиво ответил я. — Говорят, будто по-французски ночью разговариваю. Или после пьянки.

— А в филармонию ты ходишь, как я велел?

— Некогда, сами видите, какая тут филармония.

— Значит, ты меня обманул! — сказал он. — Взял абонемент для отвода глаз, а сам не пошел. А обманув в малом, скоро будешь обманывать в большом. Нехорошо, Паша. Не ожидал. Думал, что есть на свете человек, на которого всегда можно опереться в любом начинании…

— Да забыл я про эту филармонию! — сказал я. — Шагу не могу ступить. То вы, то Елена Борисовна сразу: куда пошел! Она с телеэкрана за мной следит, а вы секретарш да уборщиц приставляете.

— Говоришь почти как Рома, — вздохнул он. — Собственно, почему почти? Ты с ним тайком не встречаешься, нет?

— Вы же все мои мысли читаете! — обиделся я. — Попробовал бы.

— Это верно! — согласился он. — Предательство я не поощряю. Даже в мыслях. А ты сегодня еще подумаешь о такой возможности. Я не говорю — предашь. Но мысль возникнет. И если не преодолеешь себя, то Рома прав. Ты — раб. И я проиграл свою жизнь. Помнишь наш с ним спор?

— Как такое забудешь… — нехотя сказал я. — Ну так что? Я ведь тоже научился ваши мысли читать, Андрей Андреевич! За Цаплиным, что ли, собираться? Все равно спать не дадите.

— Поезжай, голубчик, — согласился Радимов. — А я пока поработаю. Надо подумать, как осуществить поворот Реки. Где изыскать средства.

Говорил он холодно и рассеянно, как бы желая от меня поскорее отделаться. По-моему, хозяину не понравилось, что я тоже читаю его мысли.

— Придется привыкать! — вдруг весело сказал он. — Ты вот присмотрелся, привык, притерпелся. Теперь моя очередь. Иди же! — И грубовато подтолкнул меня к двери, захлопнув ее за мной.

Сонная секретарша подняла голову от толстой книги и улыбнулась. Поступила она к нам недавно, когда увеличился объем работы в связи с наступлением Цаплина и столичных недоброжелателей по всем фронтам. Было в ней что-то замедленное, томное, умиротворенное…

— Как тебя зовут? — машинально спросил я, подсаживаясь и забрав у нее книгу.