Флоренчия направилась к нему, но раньше, чем она успела приблизиться и заговорить, князь вздрогнул, поднял голову и сказал:

— Я, кажется, задремал. Что ты хочешь, мое сокровище?

— Здесь лорд Миер, папа, ему нужно тебе что-то сообщить.

Лорд прошел вслед за Флоренчией.

На князе был халат из тяжелого бархата, но и в ночной одежде вид его был исполнен достоинства. Под глазами у князя залегли черные круги, взгляд поражал тоской и безнадежностью, а рука, которую он протянул лорду Миеру, дрожала.

— Простите, что не встаю, чтобы приветствовать вас, милорд, — произнес он.

— Прошу меня извинить за визит в столь поздний час, — ответил лорд Миер, — но я должен передать вам кое-что, в чем вы, я полагаю, нуждаетесь уже довольно продолжительное время.

С этими словами он вынул из кармана фотоснимки и пленку и отдал князю, который смотрел на снимки, казалось, не смея верить собственным глазам. Флоренчия, слабо вскрикнув, упала на колени радом с креслом отца.

Когда она снизу вверх взглянула на лорда Миера, он увидел, как по ее щекам текут слезы.

— Как мог ты совершить такое невероятное… чудо? — воскликнула она.

Князь все еще смотрел затуманенным взором на то, что держал в руках. Лорд Миер сказал:

— Могу я предложить, ваше высочество, немедленно сжечь все это, чтобы мы навсегда могли забыть о страданиях, которые вам пришлось пережить?

Князь молчал, и лорд продолжал;

— Я полагаю, некоторые снимки не имеют к вам отношения. Я просто взял из сейфа все, что там было. Но их, как и пленки, надо уничтожить, чтобы все жертвы князя Винченте, узнав о его смерти, знали, что им больше ничто не угрожает.

— Винченте мертв?

Это были первые слова, которые произнес князь после того, как лорд Миер отдал ему фотографии.

— Он мертв! — подтвердил лорд. — По всей вероятности, это обнаружится не раньше глубокой ночи, а возможно — завтрашнего утра.

Лорд сделал паузу, потом заговорил снова:

— Я хочу убедить ваше высочество в том, что при данных обстоятельствах в интересах Флоренчии будет лучше, если к тому времени, когда разнесется эта весть, вас не будет во Флоренции.

Чувствовалось, что у князя перехватило дыхание, но, когда он заговорил, его голос звучал спокойно и ровно: