В зале было два человека. Один ходил сюда постоянно, хотя я никогда с ним не разговаривала. Он был настолько занят своими отягощениями, что даже не заметил меня. Однако другой заметил. Это был Али. Он неторопливо двинулся в мою сторону, убавив по пути громкость музыки. Он медленно оглядел меня, раздевая глазами. Тут же я подумала об одежке, которая на мне. Я была в черном трико и короткой черно-белой безрукавке. Я забеспокоилась, что она подчеркивает линии моего тела, что слишком уж открывает бедра и что плечи и руки мои обнажены. Мне страшно захотелось, чтобы на мне был бесформенный спортивный костюм, в котором я бегала, когда было холодно. Но спортзал всегда хорошо отапливался. А сейчас, казалось, особенно жарко.

— Так, так! Посмотрите, кто пришел. Защитник веры, — сказал Али, подражая медленному южному говору. Не знаю, хорошо ли он подражал, поскольку я слышала такой говор только в кино.

Я полностью проигнорировала Али и села на велотренажер. Я стала бешено крутить педали, с головой уйдя в это занятие, а Али вернулся к своим тяжестям. Но он по-прежнему глазел на меня. Мне было трудно не замечать его, потому что едва я поднимала глаза, как сталкивалась в зеркале с его взглядом.

Спустя какое-то время второй парень закончил свою тренировку и ушел. Али и я остались одни. Я слезла с велика и стала растягивать на тренажере мышцы плечевого пояса. Я была настолько взвинчена, что поднимала сегодня больший вес, чем обычно. Надо было разгрузить организм от выплеска адреналина, и я целиком отдалась этому. Али же наоборот, и вовсе перестал делать вид, что упражняется, и просто сидел на скамейке и глазел на меня. В конце концов мне это надоело. Четким шагом я подошла и встала перед ним, руки в боки.

— Может, хватит строить глазки? — заявила я.

Он медленно и нагло улыбнулся и сказал:

— Почему бы нет? Тоже хорошее упражнение. У меня сердце от него подскакивает. — Он помолчал и добавил с ухмылкой. — И не только сердце. Так что нам делать с этим, а?

Я не сразу его поняла, затем я почувствовала, что краснею до корней волос.

— Ты самая пошлая, мерзкая и грязная свинья, которая мне только попадалась, — сказала я, и голос мой при этом чуть дрожал.

— Ну хватит, — сказал Али спокойно. В его поведении произошла внезапная перемена. Глаза его стали ледяными.

— Зачем тебе страдать в моем присутствии. Никто тебя здесь не держит. Даже наоборот, я бы посоветовал тебе уйти. Ты оскорбила меня ровно настолько, насколько я могу тебе это позволить.

Впервые я почувствовала легкий укол страха, но я не собиралась тут же идти на попятную.

— Скажем, не надо меня запугивать, — заявила я. — Другими командуй. Это тебе надо уйти. Во-первых, ты не имеешь права тут находиться. Ты не живешь в Фёрнельде.

— Каждый, живущий в колледже, может пользоваться этим залом. И все-таки я тебя удивлю. Я ухожу, и я уйду, и пальцем тебя не тронув, как бы сильно ты ни была разочарована. — Он встал и повернулся, чтобы уйти.

— Чепуха на постном масле! Много на себя берешь… — сказала я ему вслед.

Он захлопнул за собой дверь. Я пожала плечами и обратилась к своим упражнениям, но сердце им уже не принадлежало. Я слишком утомилась, подняв веса больше своей нормы. Мышцы налились усталостью. Я знала, что завтра все будет болеть. К счастью, в соседнем помещении была сауна. Сухой жар делает чудеса с ноющими мышцами.

По вторникам и четвергам сауной пользовались только женщины, по понедельникам и средам — только мужчины, в остальные дни она была для совместного пользования, когда полагалось надевать купальные принадлежности. Однако в женские дни мы не утруждали себя купальниками.

В сауне я стащила с себя пропотевшую одежку и растянулась на лавке, впитывая жар. Должно быть, я немного задремала, поскольку меня разбудил знакомый бархатный голос:

— Ну прямо никак от тебя не избавиться, — Али стоял, прислонившись к двери, и глядел на меня с ленивой улыбкой.

Я испуганно села, пытаясь прикрыть свою наготу. Сердце мое дико колотилось, но, испуганная его присутствием, я не могла и слова вымолвить. Али снял все, что было на нем. Прямо на моих глазах у него началась эрекция, и вид этот, такой странный и по-своему завораживающий, приковал меня к месту.