Несколько минут мы сидели молча. Я пыталась вспомнить, о чем мы обычно говорили. Я хотела быть ей подругой: Верити Бакстер, мудрая, остроумная соседка, которая всегда готова поддержать. Но теперь я не могла играть эту роль, и очень остро осознавала ее утерю, я лишалась положения человека, чьи суждения и мнения имеют ценность.

Мне хотелось вернуться к нашей пустой болтовне: о том, кто колол ботокс, а кто не колол. Однако когда я заговорила, мой голос звучал раздраженно.

– У меня ощущение, что я вас не видела сто лет.

– Я знаю. Простите. Носилась туда-сюда, в тысячу мест. Несколько интервью с потенциальными работодателями. Много занималась пилатесом. И еще книжный клуб.

– Правда?

По ее выражению лица нельзя было понять, что она врет.

– Да. Вот такая я трудолюбивая пчелка.

Я не могла не затронуть тему, которая меня волновала.

– Я о вас немного беспокоилась. В тот раз в пабе вы были сама не своя. И с тех пор у меня сложилось впечатление, что у вас с Томом не все в порядке.

Она казалась озадаченной.

– Что вы имеете в виду? Почему у вас сложилось такое впечатление?

– Ну…

– Вы за нами шпионите, Верити? – Тон ее был беззаботный, но я не очень ему доверяла.

– Нет, конечно, нет. – Я чувствовала себя ужасно неловко. – Просто… понимаете… звуки здесь хорошо разносятся.

Она кивнула.

– О, понятно, ладно. – Она поглубже устроилась в кресле, вытянута ноги, поставив их на перекладину под столом. Беспечно, словно это было неважным, сказала: – У нас дома сейчас несколько напряженная обстановка. Стресс. У Тома трудные времена на работе. Срываемся чаще обычного.

– Я слышала скандалы.

Она стала водить кончиками пальцев правой руки по левой ладони.

– Да, мы ссоримся, как и все семейные пары.

Я набралась смелости и спросила: