— Осторожнее. Какие ты взяла?

— Инжир и апельсин. Пахнут сильно.

— Можешь мне помочь? А то я зашиваюсь.

На всех четырех конфорках плиты что-то кипело. Хотя на дворе был только июнь, уже поговаривали, что побит температурный рекорд — такая стояла жара. Я давно мечтала об этом ужине по-средиземноморски в саду, но теперь духота придавила меня, словно крышка сковородку. Я двигалась все медленнее и ничего не успевала.

— Почему папа не помогает? — фыркнула Кэсс.

— Он в кабинете.

— А вот и нет! Он — в саду, читает газету.

— Тогда попроси его, пожалуйста, проверить, чист ли стол, и пусть протрет стулья и принесет цитронеллу от мух, они обязательно налетят.

— Так сама его попроси, вот и он.

— Нарви зелени! — крикнула я ей в спину.

Вошел Майк, придержал дверь для Кэсс, и она выскользнула наружу.

— Вкусно пахнет! — Голос у него, к моему облегчению, был бодрый.

Идея этой встречи не привела Майка в восторг. «Слишком хлопотно, и места у нас мало», — сомневался он.

Четыре спальни и комната над гаражом. И это, он считает, мало?!

Я любящим взором осмотрела мужа. Годовщина поступления — двадцать пять лет — это и годовщина нашей первой встречи в баре колледжа, похожем на пещеру. Помню, как он непринужденно болтал, в то время как остальные первокурсники чувствовали себя зажатыми и от стеснения разговаривали слишком громко. Невысокий — но для меня вполне подходящего роста, — с темными волосами, сейчас едва тронутыми сединой.

Майк надел рубашку поло, шорты цвета хаки и, несмотря на жару, огненно-алый хлопковый джемпер — новый, явно дорогой. Как и я, мой муж, очевидно, хотел произвести впечатление на гостей.

— Пришла эсэмэска от Карен. Они берут такси от станции, — сообщил он.

— Боже, у меня еще ничего не готово! Почему так рано?!

Он пожал плечами и потянулся к бумажному пакету, чтобы отломить себе кусок хлеба.

— Наверное, быстро доехали… На «Мегабасе»[1].