– Такой сильный, еще и любитель собак… Иди-ка сюда. – Она кокетливо поманила его пальчиком. – Обещаю, тебе очень понравится.
Даниэль усмехнулся. Макс подтолкнул его в плечо.
– Иди давай! Или вызовусь я. Но вы, ребята, потом не станете со мной разговаривать…
Я покусала губу, настороженно глядя на Лану, и тихо сказала:
– Иди.
Даниэль беззаботно пожал плечами, мол, с него не убудет и уверенным шагом направился к центру куба.
– Присаживайся, дорогой. – Писательница указала рукой на свежематериализованный трон с резной позолоченной спинкой. – Напомни, как тебя зовут?
– Даниэль.
– Ах да, Даниэль… – Она чувственно выдохнула его имя так, будто пробовала слово на вкус. – Мне нравится. Хотя господин Гросских звучит более впечатляюще, на мой взгляд.
«Ну же! Быстрее! Давайте уже переходите к делу!» – пульсировало у меня в голове, пока пальцы нетерпеливо теребили запястье.
– Вот тебе шлем, Даниэль, – проворковала госпожа Мартинез и заботливо надела часть прототипа ему на голову.
Тени все это время непрерывно что-то шептали. Если это не часть представления, то ресурс, концентрация внимания Ланы были намного ниже, чем у Даниэля или же у меня.
Даниэль заерзал, поправил шлем, и писательница, небрежно обвив его шею руками, ласково прошептала на ухо:
– Представь ту, о которой мечтаешь… А если не знаешь, кого хочешь увидеть, то просто расслабься и доверься своему подсознанию.
– И все? – с интересом спросил он.
– Да, мой хороший, и все.
– Ну ладно.
Даниэль встряхнулся, прикрыл глаза, и я с замиранием сердца стала следить за образом девушки, которая с каждой секундой все отчетливее материализовывалась в воздухе. Длинные ноги, короткое платье с радужными переливами… Изящная фигурка и густая копна волос то ли земляничного, то ли вишневого цвета. Даниэль распахнул глаза, и улыбка на его губах угасла.
– Кларисса? – недоверчиво выдохнул он и жадным болезненным взглядом вперился в свою материализованную фантазию, которая была краше оригинала. И милее, теплее, нежнее…
Так вот какой он ее воспринимал. Какую помнил и до сих пор любил.