В Насте вскипела злость. Мысленно она швырнула брошенную начальником папку в него же. А на десерт выругала своих однокомнатников по работе. „Прав был сегодняшний незнакомец — работа у меня скучная и не интересная. Да и не нужна я тут совсем никому… разве что как объект для рассматривания. А начальство постоянно засыпает бумажной работой. Но ничего, когда-нибудь вы меня начнете уважать!“ — вспыльчиво подумала она.
Порикова перетерпела эту неприятную для нее ситуацию. В душе у нее сейчас творилось что-то наподобие того, если б она накрыла своим телом горящую петарду. И эту „петарду“ ей приходилось довольно часто накрывать, после того как девушка окончила академию внутренних дел и попала по распределению в убойный отдел.
Анастасия Порикова была сиротой. В три года ее удочерила новая семья. И хоть отношения с приемными родителями у Насти были теплыми, но девушка постоянно стремилась обрести независимость от родителей. Сейчас она жила в съемной квартире. А на роботе она пыталась максимально проявить себя, дабы получать, как ей казалось, интересные и важные дела и показать, что она может справиться со всем не хуже других…
Настя, не выдавая своих эмоций, села за стол и открыла папку с „делом“. Первый листик, который ей попался, был заявлением от потерпевшей Зощенко Анны Константиновны.
Максим вздрогнул от холода и боли. Перед собой он увидел огромное черное поле и серое небо. Неподалеку росло два небольших дерева. Их листва еле заметно шевелилась. Правоохранитель не мог понять, где он и как он здесь оказался. Его руки были разведены в стороны и привязаны колючей проволокой к каким-то доскам. Через миг Максим понял — он висит на кресте в своей милицейской форме обмотанный колючей проволокой. Шипы проволоки болезненно впивались в его тело. В тех местах по телу текло что-то липкое. Его взгляд опять споткнулся на ближайших деревцах. Он с омерзением рассмотрел, что это не листья шевелились, — по веткам ползало множество черных змей. Максим, что было сил, закричал, но крик получился не громким, словно кто-то украл его голос. В ответ из-за спины с карканьем в небо поднялась огромная стая ворон. Его голова тоже была привязана, так что проволока проваливалась ему в рот. Он дернулся. Послышался металлический скрежет. Крест, к которому Максим был привязан, зашатался. С его головы слетела фуражка. Он, пытаясь вырваться из плена, скользнул взглядом вниз. То, что правоохранитель там увидел, заставило застыть его в ужасе. В полуметре от его ног, где по черной земле между насыпями в виде норок кротов ползало множество белых червяков, из земли вылизали ужасные зубастые пасти. Одна из этих пастей проглотила его фуражку.
„Господи! Какой кошмар!!!“ — судорожно подумал полковник.
Вдруг послышался треск ломающегося дерева. Крест, к которому он был привязан, стал наклоняться вперед.
„Я падаю! Я падаю лицом в этих гадов!!!“ — давясь ужасом, осознавал Максим. Он бешено забился в стальных прутьях, забыв о боли. Его лицо было уже в кишащей тварями земле….
….Песчаников заорал во все горло. Он что-то скинул с себя большое, но легкое. Внезапно Максим почувствовал, что его тело больше не связано. Правоохранитель открыл глаза. Взгляду полковника открылся серый потолок его комнаты. Солнечный свет еле пробивался в середину через толстые шелковые шторы. По вискам этого человека текли потоки холодного пота. Впрочем, его белая майка и трусы были тоже насквозь мокрыми.
„Что? Что это? Что случилось?“ — пробормотал себе под нос Максим. Через мгновение парень осознал, что это был сон. Ему стало сразу же значительно легче, словно он вылез из кипящей смолы. Но тут правоохранителя настигла сильная головная боль.
„С-с-сукка-а-а“ — при этом слове Песчаников схватился за голову. Затем резко развернулся к тумбочке. Там стояла почти пустая бутылка дорогого спиртного. Максим хотел взять ее, что бы похмелиться, но случайно сбил ее ладонью. Та со стуком упала на пол и покатилась прочь.
— Черт! — рявкнул он.
Аня лежала на больничной кровати в светлой комнате поклеенной салатовыми обоями и глядела в потолок. На ней был синий спортивный костюм. Она ждала, когда ее вызовет медсестра на процедуры. В комнате кроме нее было еще две пожилые женщины. Они о чем-то своем разговаривали у окна.
Дверь в палату открылась, но вошла не медсестра. Зашла невысокая женщина в синих джинсах и темно-фиолетовой блузке. В правой руке она держала небольшую красную сумочку. У нее было очень симпатичное лицо. Соломенного цвета волосы были зачесаны вбок и назад так, что открывали широкий лоб. Тоненькие каштанового цвета бровки расходились над голубыми глазами. Прямой носик и пухленькие щечки гармонировали с накрашенными светло-розовой помадой губками. В целом девушка была как „Хитрый ангелочек“.
— Здравствуйте, вы должно быть Зощенко Анна Константиновна? — сухо спросила вошедшая, кинув первый взгляд на лейкопластырь у Ани на подбородке.
— Да это я, — немного шепелявя, ответила Аня, приподнявшись на кровати.
— Я следователь Анастасия Порикова. Пришла с вами поговорить о том, что произошло у вас этой ночью.
— О, Господи. Они бы еще школьницу сюда прислали, — фыркнула Аня.
Служительница закона это услышала и даже обиделась, но постаралась не подавать вида. Она знала, что из-за того, что она совсем недавно закончила академию, ей не давали ни одного серьезного дела. Да и люди, с которыми ей приходилось общаться, не воспринимали ее должным образом.
— Не думаю, что мой возраст будет существенно влиять на ход расследования, — спокойно ответила следователь.