Цы следовал за родными на расстоянии, недоумевая, почему с судом так спешат. По любому убийству надлежало провести два следствия, под руководством двух разных судей, но, похоже, Премудрый муж очень торопился вернуться в область. Когда они приблизились к воротам во двор Бао Пао, Цы заметил, что над ними реет судебный штандарт области Цзяньнин. Два шелковых фонаря висели по бокам возвышения, на которое должен был воссесть Премудрый.

Появления Лу долго ждать не пришлось. Он брел под охраной стражников Бао Пао, с тяжелой, торчащей над головой задним краем деревянной колодкой цзя на шее, и был похож сейчас на избитого буйвола. Обручи ножных кандалов, из-под которых сочилась кровь, и стискивавшая запястья сосновая ручная колодка неопровержимо свидетельствовали: вот он, преступник! Вскоре вслед за обвиняемым вошел и Премудрый муж в мантии из черного шелка и чиновничьей шапке, как и приличествовало судье. Распорядитель огласил его имя и должность и зачитал обвинения, предъявляемые Лу. Затем раздался голос Премудрого:

— Если потерпевший согласен…

Старший сын усопшего Шана упал на колени в знак повиновения и стукнул лбом в пол. Тогда судебный пристав попросил его письменно заверить, что все обвинения предъявлены верно. Крестьянин, запинаясь, прочитал текст, лизнул палец, приложил его к чернильному камню и поставил красный отпечаток в верхней части листа. Стражник просушил тушь и кисточкой проставил рядом подтверждение подписи. Затем передал бумагу Премудрому.

— Во имя нашего высочайшего императора Нин-цзуна, унаследовавшего Поднебесную, почтеннейшего и досточтимого, я, смиренный его слуга, Премудрый муж области Цзяньнин и судья настоящего заседания, по прочтении обвинений, предъявленных отвратительному преступнику Сун Лу, убийце доброго подданного простолюдина Ли Шана, какового он лишил жизни, ограбил, обезглавил и над телом коего надругался, объявляю, что, согласно сунскому Уложению о наказаниях — да пребудет оно десять тысяч лет — надлежащим образом доказаны все факты, изложенные в предварительном отчете, составленном мудрейшим судьей Фэном. Удостоверяю их истинность и повелеваю говорить обвиняемому, дабы он признался в своей вине под страхом той из пыток, каковая будет потребна для его полного и окончательного признания.

Сердце Цы сжалось.

Стражник так толкнул Лу, что у бедняги подогнулись колени. Лу взглянул на Премудрого запавшими безумными глазами. Когда брат заговорил, Цы увидел, что нескольких зубов во рту у него не хватает.

— Я… я не убивал этого человека… — только и смог выговорить Лу.

Цы с жалостью смотрел на брата. Тот похож был на поколоченного пса. Пускай Лу и виновен, такого он все-таки не заслужил.

— Думай, что говоришь, — предупредил судья. — У моих людей есть кой-какие приспособления…

Лу будто не понял угрозы. Цы казалось, он пьян. Стражник пригнул голову обвиняемого к самому полу.

Премудрый покопался среди кисточек для письма, плошек с водой и чернильных камней, нашел и перечитал записи, составленные Фэном. Читал неторопливо, точно это чтение было единственным важным его делом на сегодня. Затем оторвался от бумаг и посмотрел на Лу:

— У обвиняемого есть определенные права. Полностью его виновность пока не установлена, посему мы вновь предоставляем ему возможность высказаться. Лу, отвечай: где ты находился два дня назад, между восходом и полуднем?

Лу ничего не ответил, поэтому Премудрый повторил свой вопрос, и чувствовалось, что раздражение его усилилось ровно в той мере, в какой повысил он голос. Наконец Лу неуверенно ответил:

— Я работал.

— Работал? Где?

— Не знаю… В поле, — пробормотал обвиняемый.

— Вот как! Однако же двое из твоих работников утверждают обратное. Из их показаний ясно, что в то утро ты на поле так и не появился.

Лу тупо пялился на судью, и Цы снова показалось, что брат пьян.

— Хоть ты этого и не помнишь, об этом не забыл Лао — кабатчик, с которым ты до вечера пьянствовал. По словам Лао, вы играли в кости, ты вконец опьянел и сильно проигрался, — продолжал судья.