Доктор Блюментрост вновь поразился осведомленности своего гостя, но на этот раз удивления не выказал.

– Да, все эти явления мы наблюдали, – признался он. – Ни я, ни доктор Бидлоо не знали, чему их приписать. Мы полагали, что весь организм больного пришел в расстройство, ничто не работало так, как положено.

– А вам не пришло в голову, что эти явления имеют совершенно другое объяснение? Ведь ты и сам знаешь, о чем говорят все эти симптомы.

– Да, знаю, – прошептал лейб-медик еле слышно. – Это мышьяк. Именно он оказывает такое действие.

– Стало быть, вы могли догадаться, что императора отравили, – заключил Углов. – Отчего же не сообразили? Знаний не хватило? Или смелости? А может, и другая причина была?

– Нет, не было другой причины! – вскричал доктор Блюментрост, догадавшись, куда клонит ночной посетитель. – Никто из нас не желал смерти государя! Мы делали все возможное для его спасения!

– Хорошо, это мы еще проверим, – проговорил надворный советник, поднимаясь. – Но скажи-ка мне вот что. Если государю дали яд, то кто? Ведь доступ к нему имели весьма немногие люди. Могла ли сделать это его царственная супруга или кто-то из докторов?

– Нет! – заявил Блюментрост. – Екатерина Алексеевна горячо любила государя, она не могла сделать ему зла! И мы тоже. Ни я, ни доктор Бидлоо.

– А этот итальянец, который пользовал императора в последние дни? Кажется, Аццарити, так? Или гоф-хирург Паульсон?

– Их я плохо знаю, – отвечал Блюментрост. – Поручиться за них не могу. Знаете, сударь, с кем вам надо на сей счет поговорить? С денщиком покойного императора Матвеем Герасимовым.

– С денщиком? – недоверчиво произнес гость. – Но что может сказать простой солдат?

– Матвей – вовсе не простой солдат, – поправил его Блюментрост. – Он последние десять лет неотлучно находился при императоре и пользовался его полным доверием. В прошлом году государь за беспорочную службу пожаловал Матвею звание поручика, сделал его офицером, то есть потомственным дворянином. Царь также преподнес своему слуге деревню под Смоленском, разрешил выйти в отставку, уехать в свое владение и спокойно жить там. Однако Герасимов не захотел покинуть государя, остался с ним и выполнял прежние обязанности. Это человек весьма сведущий и наблюдательный, он может многое рассказать.

– Благодарю за содействие, Иван Лаврентьевич, – сказал Углов, идя к двери. – Пиши свое заключение. Только не забудь упомянуть в нем все те симптомы, о которых я говорил.